Бенджамин Дизраэли – Мэри-Энн Уиндхэм-Льюис (7 февраля 1839 года, отправлено с Парк-стрит, четверг, вечер) Я хочу предпринять попытку поговорить с Вами о том, что Вам необходимо знать. Постараюсь объясниться со спокойствием, естественным для человека оскорбленного и

Бенджамин Франклин Личность Глубокой осенью 1732 года на листе бумаги родился старик. Автор, вызвавший старика из небытия, был стройным молодым человеком с гибким станом и плечами пловца. Выражение отрешенности и спокойствия, появлявшееся на лице Франклина в минуты

«БАЛАНС СИЛ» И ДИЗРАЭЛИ После падения Пиля у Дизраэли появляется кроме партийной и внутриполитической сфер деятельности еще область внешней политики, которой он начал уделять все большее и большее внимание. 1846–1851 гг. во внешнеполитической сфере прошли для Дизраэли под

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ДИЗРАЭЛИ Подавляющее большинство высоких государственных деятелей с пониманием и ответственностью занимаются проблемами внешней политики. Вероятно, и в данном случае сказывается человеческая натура. Внешнеполитическая деятельность

ДИЗРАЭЛИ И ВИКТОРИЯ К числу важнейших достижений Дизраэли следует отнести то, что ему удалось установить очень хорошие деловые отношения с королевой Викторией и ее двором. Это было далеко не простым делом.До прихода к власти Дизраэли в Англии в воздухе носились идеи

Бенджамин Дизраэли, лорд Биконсфилд – знаменитый английский государственный деятель и писатель XIX столетия (21 декабря 1804 – 19 апреля 1881).

Дизраэли происходил из еврейской фамилии, которая бежала из Испании от инквизиции и в XVIII веке переселилась из Италии в Англию. Его отец, популярный писатель Исаак Дизраэли, в 1817 перешёл вместе с сыном из иудаизма в христианство, чтобы избавиться от религиозного неполноправия.

Молодой Бенджамин рано занялся литературой. Его первый роман «Вивиан Грей» (1826), посвящённый жизни знатной английской аристократии, имел шумный успех и принёс автору общенациональную известность. Дизраэли вскоре упрочил её новыми произведениями: «Приключения капитана Попаниллы», «Удивительная история Давида Олроя», «Контарини Флеминг».

Совершив путешествие в Турцию, Малую Азию и Палестину, Дизраэли впервые принял участие в политической жизни Англии. Поначалу он сблизился с либералами (вигами), поддерживая левое, отчасти даже революционное крыло этой партии. Но его попытки получить место в парламенте не имели успеха. Возложив вину за эту неудачу на вигских вождей, Дизраэли порвал с ними и завязал дружбу с консерваторами (тори). Торизм Дизраэли, впрочем, имел своеобразный характер. Вопреки прежним традициям состоящей в основном из знати консервативной партии, молодой Бенджамин стал призывать к союзу торизма с демократией против меркантильной олигархии вигов. Незадолго до этого Дизраэли восторгался вождём ирландского национального движение О"Коннелем, но перейдя в стан консерваторов, стал называть того «изменником и поджигателем». О"Коннеля в ответ охарактеризовал Дизраэли как «олицетворенную лживость».

При поддержке тори Дизраэли в 1837 г. был избран депутатом парламента. Его порывистые манеры первоначально вызывали в палате насмешки и издевательства, но молодого Бенджамина это не обескуражило. Эксцентричные выходки Дизраэли даже подняли его политическую известность. Среди консерваторов-тори он и ещё ряд молодых депутатов составили особую фракцию, которая далеко не во всём следовала линии большинства партии и её тогдашнего лидера, Роберта Пиля . Дизраэли продолжал проповедовать союз монархии с народом против своекорыстной буржуазии. Другим важным направлением его деятельности с самого начала стала защита соплеменников-евреев.

В 1839 Бенджамин женился на богатой, но малообразованной вдове Льюис, благодаря чему приобрёл финансовую независимость.

Бенджамин Дизраэли-Биконсфилд. Фото 1878

Шумный успех имел очередной роман Дизраэли «Конингсби, или Новое поколение» (1844), который содержал в себе полуреволюционную политическую программу «молодых тори». Дизраэли вновь призывал здесь к соединению королевской власти с низами, к защите первой вторых против алчность богачей. С народом и монархией, по его мнению, должна была тесно сплотиться и церковь. Клирикам надо было взять на себя роль народных трибунов. Те же мысли Дизраэли выражал в романах «Сивилла, или Две нации» (1845) и «Танкред, или Новый крестовый поход » (1847).

Роберт Пиль тем временем отказался от долговременно поддерживаемой тори системы протекционистских хлебных законов и провёл их отмену. Бенджамин Дизраэли вместе с частью торийской партии упорно противодействовал Пилю в этом. После смерти своего первоначального лидера лорда Бентинка (1848) знатные тори-сторонники протекционизма признали неродовитого Дизраэли своим главой в палате общин.

В феврале 1852 г. вигское министерство Росселя ушло в отставку и уступило место торийскому кабинету графа Дерби. Бенджамин Дизраэли получил в нём место канцлера казначейства (министра финансов), сохранив и роль лидера консерваторов в нижней палате. Правительство Дерби, однако, удержалось у власти всего несколько месяцев.

Столь же недолговечным был и торийский кабинет 1855 г. Несколько дольше просуществовало второе министерство Дерби (1858-1859), где Дизраэли вновь был канцлером казначейства. На сей раз его деятельность ознаменовалась примечательными мерами. Дизраэли провел билли о передаче короне управления Индией (которое принадлежало до тех пор частной Ост-Индской компании) и о допуске иудеев в парламент. Реформисты во главе с Брайтом требовали тогда нового расширения избирательного права. Дизраэли пошёл им навстречу и внёс умеренный законопроект о реформе выборной системы, однако тот не получил поддержки, и в июне 1859 г. торийский кабинет вышел в отставку.

В пятилетнее правление вига лорда Пальмерстона (1860 – 1865) разразилась гражданская война в Северо-Американских Штатах . Английские правящие круги поддерживали рабовладельческий Юг, однако Дизраэли и в этом вопросе имел свою независимую точку зрения.

После смерти Пальмерстона на очередь дня вновь выдвинулся вопрос об избирательной реформе. Бенджамин Дизраэли вначале вступил противником проекта крупного расширения числа избирателей, предложенного новым вигским министерством Росселя-Гладстона . Летом 1866 он добился свержения этого министерства, но перед лицом настоятельных требований сам внес в 1867 такой билль о реформе, который шёл даже дальше предложений Гладстона. Вопреки традициям собственной консервативной партии (но в соответствии с политическими программами своей молодости), Дизраэли, проявив неслыханную политическую ловкость, провёл этот законопроект. В феврале 1868 г. глава торийского кабинета Дерби сложил с себя власть по слабости здоровья, и премьером стал Дизраэли. Он упорно противился предложениям либералов о реформах в Ирландии – в первую очередь о лишении там англиканизма статуса государственной церкви. В защиту этой церкви Дизраэли написал свой новый роман «Лотарь» (1870). Конфликт по вопросу о реформах принял такую остроту, что торийскому правительству пришлось назначить новые парламентские выборы. Они дали большинство либералам, и в декабре 1868 Дизраэли вышел в отставку.

В октябре 1869 граф Дерби умер, и Бенджамин Дизраэли стал уже общепризнанным лидером торийской партии. Ей, однако, пришлось пока оставаться в оппозиции. У власти стояло правительство либерала Гладстона , предпринявшее широкие реформы. Гладстон ликвидировал в Ирландии государственную англиканскую церковь, провёл там поземельный билль, который улучшил положение ирландских арендаторов на землях английских лендлордов, осуществил военную реформу и реформу народного образования, ввёл открытую подачу голосов на парламентских выборах. Все эти меры встречали сопротивление со стороны тори и Дизраэли.

Преобразования либералов были так радикальны, а итоги их так неоднозначны, что новые выборы 1874 г. дали огромное большинство голосов за тори. Дизраэли сформировал новое консервативное правительство, которое провело некоторые социальные мероприятия в пользу защиты рабочих классов. Но главным его лозунгом была решительная внешняя политика. Она выразилась в провозглашении королевы Виктории императрицей Индии (апрель 1876), усилившем английское владычество в этой колонии, а также покупке акций Суэцкого канала (ноябрь 1875), которая подготовила установление через несколько лет британского господства в Египте. После закрытия парламентской сессии 1876 Бенджамин Дизраэли получил от благодарной ему королевы титул лорда Биконсфилда.

Наибольшую славу Дизраэли принесло успешное, хотя и крайне морально двусмысленное с точки зрения защиты христианских интересов вмешательство в русско-турецкую войну 1877-1878 . С самого её начала английский премьер всячески оправдывал турецкие зверства против славянских повстанцев на Балканах. Прямому вступлению Англии в войну на стороне османов помешала тогда только сильнейшая оппозиция либералов и Гладстона. Тем не менее, Дизраэли занял угрожающее положение относительно России и тайно обнадёживал султана английской поддержкой. Когда Россия навязала туркам Сан-Стефанский договор , который предусматривал широкий передел границ на Балканах в пользу славян, кабинет Дизраэли в январе 1878 двинул военный флот в Дарданеллы, объявил мобилизацию резервистов, а весной вызвал на Мальту 7000 индийских солдат.

Перед лицом морского могущества Англии ещё не окрепшей после Крымской войны России пришлось согласиться на созыв в Берлине европейского конгресса, который брался посредничать в выработке окончательных условий мира с Турцией. Берлинский конгресс (1878) закончился компромиссом, который существенно пересмотрел условия Сан-Стефанского трактата, сильно урезав намечаемые границы славянских государств. За оказанную помощь Дизраэли потребовал от турок вознаграждения, и султан уступил Англии Кипр. По возвращении из Берлина в Англию Бенджамин Дизраэли был встречен общим восторгом.

Однако неудачи в войне с африканскими зулусами и крайне дорогая война в Афганистане подорвали в Англии симпатии к воинственной политике Дизраэли-Биконсфилда. На выборах 1880 виги победили с крупным большинством, и Дизраэли пришлось уступить место Гладстону. Находясь уже в преклонных летах, Бенджамин Дизраэли умер в апреле 1881. Детей у него не было, и всё огромное состояние бывшего премьера унаследовал сын его брата.

Оценки личности и политики Дизраэли крайне разноречивы. Одни видели в нем величайшего государственного деятеля Англии со времени Питта Младшего , а другие – неразборчивого в средствах и не обладавшего истинными талантами политического везунчика. Как оратор Дизраэли обладал находчивостью и блестящим остроумием, хотя в красноречии, быть может, уступал Гладстону.

Дизраэ́ли Бенджамин , граф Биконсфилд (Disraeli, Benjamin; 1804, Лондон , – 1881, там же) - английский государственный деятель и писатель.

Предки Дизраэли

Бенджамин д’Израэли старший (1730, Венеция - 1816, Лондон) прибыл в Англию в 1748 году. Занимался торговлей; был принят в британское подданство в 1801 г. Был членом общины, поддерживал синагогу , но общественных должностей почти никогда не занимал.

Айзек Дизраэли (собственно д’Израэли; 1766, Энфилд, Миддлсекс, – 1848, Бреденхэм, Бакингемшир), английский историк и эссеист, отец Бенджамина Дизраэли. Приобрел известность благодаря своей книге «Достопримечательности литературы» (1791; многократно переиздавалась). Несмотря на свое вольнодумство, официально числился членом сефардской конгрегации в Лондоне. В 1817 г. из-за ссоры с её руководством формально покинул еврейскую общину и в знак недовольства ею крестил своих детей сразу после смерти своего отца Бенджамина. Хотя он сам не принял христианства , его «Дух иудаизма» (1833), а также некоторые случайные замечания, гораздо ранее сделанные в его повести «Повеса» (1797), свидетельствуют о его отчужденности от иудаизма .

Ранние годы

Бенджамин был старшим сыном Айзека Дизраэли и его жены Марии Башеви (Maria Basevi). В 13-летнем возрасте Дизраэли был крещен по воле своего отца, получил христианское воспитание, но сознание своего еврейского происхождения оказало сильное влияние на мироощущение Дизраэли.

Дизраэли получил образование в небольших частных школах. В возрасте 17 лет он был принят на работу в адвокатскую фирму. В 1824 году он вложил все свои деньги в акции южноамериканских горнодобывающих компаний и всё потерял. Он оказался в таких долгах что закончил их гасить только в среднем возрасте.

Еще в юности Дизраэли начал заниматься журналистикой и написал ряд колких и остроумных сатирических романов, высмеивающих политические нравы Англии. Он убедил издателя Джона Мюррея, друга отца, издавать ежедневную газету. Был полный провал. Дизраэли, не в состоянии платить обещанную долю капитала, поссорился с Мюрреем и другими акционерами. В своем первом романе «Вивиан Грей» (1826-27), опубликованном анонимно, он высмеял Мюррея, рассказывая историю провала. Дизраэли был разоблачен как автор и широко раскритикован. У него случился нервный срыв.

В 1828–31 гг. для поправки здоровья путешествовал по Европе и Ближнему Востоку . Эрец-Исраэль (особенно Иерусалим) произвели на Дизраэли глубокое впечатление. Итогом этих странствий явились романы Дизраэли «Контарини Флеминг» (в 4-х томах, 1832) и «Давид Алрои» (1833), посвященный вождю мессианского движения 12 в. То, что он увидел в путешествиях, дало материал для его книг и информацию для его будущей ближневосточной политики.

В оппозиции

Оказанное в 1846 г. Дизраэли и его сторонниками активное сопротивление отмене хлебных законов, охранявших интересы английских фермеров, которых Дизраэли рассматривал как главную основу общества, привело к расколу партии тори. Правительство Р. Пиля вышло в отставку, к власти пришли либералы, и Дизраэли фактически стал лидером оппозиции, возглавив ее в палате депутатов. В том же году, когда барон Лайонель де Ротшильд был избран в парламент и ему как еврею не разрешили занять место в палате общин, Дизраэли выступил в защиту его прав.

Подчеркивая долг европейского общества перед еврейством, из среды которого вышел Иисус, Дизраэли при этом, как и в других случаях, подчеркивал свое еврейское происхождение. Излагая свою теорию о том, что христианство - завершающая стадия иудаизма , Дизраэли неоднократно утверждал, что семитская раса выше других, а евреи, в силу их духовности, являются элитой.

В 1852 г. Дизраэли стал министром финансов и лидером палаты общин, но в том же году кабинет тори вышел в отставку, и в течение 14 лет (с небольшим перерывом в 1858–59 гг.) правящей партией в Англии была партия вигов.

Реформы и внешняя политика

Лишь в 1866 г., после новой победы тори, Дизраэли удалось вновь занять место министра финансов в пришедшем к власти так называемом 3-м кабинете Дерби. В 1867 г. Дизраэли провел избирательную реформу, которая значительно увеличила число избирателей. В 1868 г. Дизраэли впервые на короткий срок занял пост премьер-министра, но на всеобщих выборах, проведенных по новой системе голосования, потерпел поражение.

После решающей победы консерваторов в 1874 г. Дизраэли снова стал премьером (1874–80) и приступил к осуществлению тех социально-политических идей, в защиту которых постоянно выступал. Разрыв между капиталом и трудом он пытался сократить посредством социального законодательства. В вопросах внешней политики Дизраэли исходил из стремления вернуть Англии величие, утраченное ею из-за либеральной пацифистской политики вигов. Одной из его главных целей было укрепление Британской империи, сердцем которой он считал Индию.

Приобретение британским правительством акций Суэцкого канала у египетского хедива в 1875 г. при финансовой помощи Ротшильдов имело целью обеспечить контроль Британской империи над жизненно важным путем из Англии в Индию . В 1876 г., по инициативе Дизраэли, королеве Великобритании был присвоен титул императрицы Индии, за что Дизраэли был возведен в звание лорда Биконсфилда.

Стремясь воспрепятствовать проникновению России в район Средиземного моря, Дизраэли старался поддерживать Османскую империю и предотвратить ее раздел. Противники внешнеполитического курса Дизраэли утверждали, что его политика часто определялась отношением того или иного государства к евреям. Так, например, Сан-Стефанский мирный договор (1878), который предусматривал установление господства России над Балканами, был по настоянию Дизраэли передан на рассмотрение великих держав, и на Берлинском конгрессе Россия была вынуждена отказаться почти от всех своих территориальных завоеваний в ходе русско-турецкой войны.

При поддержке Дизраэли в договор был включен параграф, гарантирующий гражданские права евреев в балканских государствах, ставших независимыми от Турции . Решения когресса расценивались как личная победа Дизраэли в его борьбе с антисемитской политикой русского правительства. Поражение консерваторов на выборах 1880 г. привело к отставке правительства и было концом политической карьеры Дизраэли. В 1881 г. Дизраэли завершил самый увлекательный из своих политических романов «Эндимион».

Книги Дизраэли

Романы Дизраэли, несмотря на вычурный стиль и причудливую смесь литературных средств, снижающих их художественную ценность, оказали известное влияние на английскую литературу. Почти во всех произведениях Дизраэли изображаются евреи, гордящиеся своим происхождением и живущие романтической верой в будущее своего народа на их возродившейся древней родине. В написанной им в 1852 г. биографии лорда Бентинка Дизраэли отводит отдельную главу проблемам еврейства и взаимоотношению иудаизма и христианства, рассматриваемых автором как две стадии одной и той же религии, которые в будущем должны слиться в единую.

В качестве премьер-министра (в 1868 г. и в 1874-1880 гг.) Дизраэли, лорд Биконсфилд (1804-1881), отстаивал основополагающие политические постулаты о приоритете врожденных прав англичанина перед правами человека; он проповедовал постулаты британского империализма и солидарной общности англичан, усматривая в них в первую очередь социальные задачи. Вся его политика велась во имя высшей расы и расовой чистоты. Этот премьер Великобритании и личный друг королевы Виктории первым из европейцев провозглашал (и - по словам Ханны Арендт - «намного последовательней, чем копеечные души в облачениях ученых»), что «раса - это всё» и основа ее - кровь. «Опыт блуждания по всем окольным и ложным путям истории сводится к одному решению: все есть раса». «Истина в том, что как прогресс, так и реакция - только слова, выдуманные для мистификации миллионов. Они ничего не значат, они - ничто... Всё есть раса». Под этим мог бы подписаться и Адольф Гитлер. (Не случайно антидемократический, католический теоретик права Карл Шмитт стремился истолковать /101/ мании Гитлера как «дизраэлизм буйно помешанного германизма».) Во всяком случае, в «Mein Kampf» Гитлер рекомендовал подходить к истории, пользуясь именно расовыми категориями. А «единственное, что создает расу, - кровь», - писал Дизраэли.

Величие Англии для Дизраэли было «вопросом расы», вопросом доминирования высшей расы. «Упадок расы неизбежен... если только она... не избегает всякого смешения крови», - утверждал Дизраэли (за полсотни лет до Хьюстона Стюарта Чемберлена и почти за восемьдесят до Адольфа Гитлера). «История английского патриотизма» поддерживала точку зрения Дизраэли: «У любого приличного человека при одной мысли о браке (англичанки) с негром должна кипеть кровь <...> Столь модное нынче естественное равенство, принявшее форму космополитического братства... если бы и могло стать реальностью, испортило бы великие расы и полностью погубило бы гений мира (sic)». «Еврейская расовая замкнутость отчетливей всего (sic) опровергает учение о равенстве всех людей», - уверял Дизраэли в 1853 г.

«Все есть раса; другой истины нет», - настаивал он еще в 1847 г. в одном из своих романов. А романы Дизраэли, как утверждалось, были популярнее знаменитых романов Вальтера Скотта. Дизраэли еще задолго до гитлеровца Юлиуса Штрайхера сформулировал любимое изречение последнего: «Расовый вопрос - ключ к мировой истории». О том, что расовое превосходство («supremacy of race») является ключом к истории, граф Биконсфилд заявил в своей речи, произнесенной в 1873 г. в Глазго, по поводу вступления в должность. Во всяком случае, понятие «раса» считалось ключом к политике Дизраэли. «В романах Дизраэли... раса - это догма; она настойчиво подается как фактор, важный... для будущей науки о человеке. По сравнению с расовым вопросом политика - пустая риторика». «Бог действует через расы».

При этом «Дизраэли... вера которого в расу являлась верой в свою расу (он причислял себя, в частности, к «расе» еврейской), - первый государственный деятель, веривший в избранность, но не веривший в Того, кто избирает и отвергает», - напоминала Ханна Арендт. «Те, кто обретает причастие у Бога, могут... принадлежать только к священной расе», - заявлял Дизраэли. Тем не менее, по утверждению Ханны Арендт, он «был первым идеологом, который осмелился заменить слово "Бог" словом "кровь"». По его мнению, избранные были определены навсегда, а «семитская раса» стала избранной благодаря чистоте крови. Так богословие получило биологическое обоснование, а чистота британской расы была реви-тализована архетипической, ветхозаветной, еще более чистой «благородной кровью». /102/ То есть «предопределение» претерпело рационализацию и стало «послеопределением» (Nachbestimmung (нем. )). Если в романе-видении Дизраэли «Танкред» его «Commonwealth» (содружество (англ. )) еще санкционировал Бог Синая и Голгофы, то есть Ветхого и Нового Заветов, то «воплощал» его в жизнь прагматичный английский шовинизм, «джингоизм» 1872-1878 годов.

Ханна Арендт видит в этом радикальном секуляризаторе ветхозаветного представления об избранном народе «создателя теории, необходимой для... угнетения чужих народов». (Гитлер понимал мысль Дизраэли именно в таком ключе: от чистоты расы зависит успех империалистического колониального владычества .) Ведь Дизраэли недвусмысленно заявлял, что «пагубные учения... о естественном равенстве людей» необходимо искоренить, поскольку время парламентов прошло. Человек создан, чтобы поклоняться и повиноваться.

Уже в 1844 г. Дизраэли был одним из первых идеологов «расовой элиты», тем, кто противопоставил «аристократию от природы» аристократии, существование которой основано на истории и традиции. Дизраэли (за восемьдесят лет до Адольфа Гитлера) определял эту аристократию как «...несмешанную расу с первоклассной организацией» - по аналогии с «древними иудеями». «Дизраэли - английский империалист и еврейский шовинист... потому что "Израилем" его фантазии стала именно Англия». Но отнюдь не только его фантазии: в апогее британского империализма Дизраэли соединил иудаизм (ветхозаветные идеи избранности) с британскими представлениями об избранности, которые (через кальвинистское пуританство) сами опосредованно проистекали из ветхозаветных источников.

Поэтому он заявлял, что расы «арийцев и семитов имеют одну и ту же кровь и происхождение, однако... им суждено идти в противоположных направлениях». Ранее он предупреждал читателя (задолго до возникновения Третьего рейха), что «невозможно что-либо сделать, пока арийские расы не высвободятся из пут семитизма». Потому что, согласно Дизраэли, «семитизм научил людей презирать собственное тело». Высшей целью жизни Дизраэли провозглашал «жить в арийской стране, среди людей арийской расы, возвращать к жизни... арийский символ веры». По этой причине он приветствовал - в связи со строительством Суэцкого канала - создание «естественной разделительной границы» между «эфиопами» и «Великой расой»...

Элитарное классовое воспитание великой расы (англичан) также вызывало у Дизраэли настоящее восхищение: «Вы хорошие стрелки, вы умеете ездить верхом, вы умеете грести... И то несовершенное /103/ выделение мозга... которое называется «мыслью», еще не согнуло вашего стана. Вам некогда много читать. Напрочь исключайте это занятие!». Таким образом, лозунги, которые англичанин Джордж Оруэлл в романе «1984» высмеял как атрибуты грядущего тоталитаризма, еще Дизраэли выдвигал в качестве принципов воспитания английской элиты - в момент, когда английский империализм подходил к своему апогею: «То, что вы называете невежеством , - это ваша сила : отсутствие книжных знаний. Книги пагубны. Это проклятие человеческой расы...». (Правда, Лотарь - герой романа Дизраэли - «нарушил основной принцип первоклассного арийского воспитания и рискнул немного почитать».) Дизраэли так сформулировал одно истинно английское воззрение: «Что меня восхищает... - это то, что они (образцовые, неиспорченные арийцы) умеют говорить только на одном языке. И что они никогда не читают. Вот... высшее воспитание!» Образцовый герой одного романа Дизраэли заявляет: «Я не терплю книг в моем доме...» (Именно со времен Дизраэли (конец 1880-х гг.) прослеживается безразличное отношение английских рабочих к образованию.) Но «арийские ли это принципы?», - спрашивает другой герой. На этот сам собой напрашивающийся вопрос Дизраэли отвечает: «Да... И я верю, (что) этим принципам предстоит великое воскрешение. Мы доживем до него, мы сможем увидеть воскрешение» этих самых арийских принципов. И мир действительно дожил до него всего-то лет через шестьдесят после кончины Дизраэли - при самом последовательном из всех почитателей его империи.

К «арийским принципам» Дизраэли относил и «законы, которые должна соблюдать первоклассная раса для сохранения здоровья». В конце концов, «римляне обрекали уродливых детей на немедленное уничтожение. (А) качественное единообразие расы слишком тесно связано с общим благом, чтобы предоставить его на произвол частных лиц». (Ведь даже технологическое превосходство, согласно евгенике Дизраэли, не могло бы защитить опустившуюся, гибнущую расу. Он уверял, что могучая военная машина Англии в руках отсталой расы оказалась бы столь же бесполезной, как «греческий огонь» для поздней римской Империи, т. е. Византии, в ее борьбе против молодых, более витальных народов.) Следовательно, «необходимо издать законы, призванные обеспечить все это (политику, диктуемую расовой евгеникой). И настанет день, когда они появятся». И верно, настал день, когда они появились. Правда, не в Англии Дизраэли - на родине евгеники, а в государстве под властью самого последовательного селекционера (а прежде всего - истребителя) рас из всех основателей империй.

Одну из его главных «биологических» и социал-дарвинистских идей Дизраэли предвосхитил в такой формулировке: «Превосходство инстинктивного человека - важный признак аристократии». С другой стороны, Дизраэли «нашел язык, на котором его были готовы слушать буржуазия и мещане»: ведь он делал упор на «естественные свойства расы, достигаемые селекцией». «Правда, Дизраэли не довелось встретить во плоти своего «инстинктивного человека» (animal man) и олицетворение расы», - замечала Ханна Арендт.

Но, видимо, расовая евгеника оказала на Дизраэли столь сильное впечатление именно потому, что для этого глашатая империи раса изначально должна была лежать в основе понятия о национальном единстве : «Раса - это то, что объединяет нацию». В такой форме концепция Дизраэли сформулирована в «Истории английского патриотизма» (1913). Ведь Дизраэли был убежден, что «среди миллионов (англичан) еще кишмя кишат представители... столь сильного и совершенного типа, как арийский. И (его) можно развить». Дизраэли возлагал надежду на здоровый расовый патриотизм (правда, еще не на нацистское «здоровое национальное чувство») именно беднейших англичан. Он возлагал надежду на их «национальный характер». А императив национального характера - то есть расы - Дизраэли ставил выше конституции. Именно тот императив «национального характера, который (как заявлял уже Карлейль) едва ли может расцвести при власти большинства». Высказывания Дизраэли сделали «фарсовый характер народных выборов... еще более вопиющим», - уверенно заявляет автор «Истории английского патриотизма». В своих заявлениях Дизраэли провозглашал примат расовых интересов над классовыми: чем была бы его консервативная «партия тори, не будь она национальной ? Ничем». «Это партия многих классов империи. Другая партия (либералов) стремится заменить национальные принципы (Англии) космополитическими, объявляет войну всем нравам и обычаям народа этой страны, насаждает в ней космополитические идеи».

Дизраэли пытался привлечь на сторону своего «национального дела» не только консервативную партию, но и рабочих. Гитлер придерживался аналогичной точки зрения: в одной из своих первых речей в качестве рейхсканцлера он заявил, что видит «первейший долг правительства... в привлечении... немецкого рабочего на сторону национального дела».

Дизраэли демонстративно включил в число своих политических требований улучшение гигиены труда в промышленности и обеспечение рабочих сносными жилищными условиями. Пусть это еще не было похоже на нацистскую организацию «Сила в радости» /105/ («Kraft durch Freude»*), но, по крайней мере, речь уже шла об уменьшении страданий, вызывающих слабость. Дизраэли можно считать изобретателем набора методов, позволявших консерваторам настраивать беднейшие массы против либерализма. Оскар Шмитц, автор пятисотстраничного «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», изданного в 1916 г., в разгар первой мировой войны, рассматривает вопрос о том, насколько доде-мократические институты кайзеровской Германии - несмотря на все тогдашние вильгельмовские лозунги типа «Боже, покарай Англию!» - могли в своей социальной политике следовать завету Дизраэли, лорда Биконсфилда. Утверждая, что рейх не нуждается в парламентаризме, Оскар Шмитц также ссылался на авторитет Дизраэли: «демократический консерватизм Дизраэли - единственное спасение от переворота». Действительно, в Англии Дизраэли удалось убедить большинство рабочих отказаться от революционных идей и даже забыть о классовом антагонизме: «Они не приемлют космополитических принципов, они твердо стоят за национальные основы». Соответственно уже для Дизраэли забота о благе бедняков сосуществовала с заботой о строительстве империи - и о сохранении существующего социального устройства.

* «Сила в радости» - национал-социалистическая организация в составе Германского трудового фронта, занимавшаяся вопросами досуга, отдыха и развлечений среди рабочих. Руководитель организации Роберт Лей стремился избавить рабочего человека от «чувства неполноценности, которое он унаследовал от прошлого».

Именно с помощью своей политики империализма и своей приверженности расовой иерархии Дизраэли намеревался преодолеть социальную дистанцию между классами Англии - между «богатыми и бедными... между привилегированными и народом, между двумя нациями». По его мысли, из «двух наций», разделенных классовыми противоречиями, должна возникнуть единая, объединенная нация - а цементировать такое национальное единство будет популяризация империализма. (Так, уже в 1912 г. могло прозвучать следующее заявление: «Всякий, над кем развевается флаг Юнион Джек, - в равной мере англичанин, будь он лорд или докер».) Империализму лорда Милнера мешали классовые противоречия; он призывал к «имперской консолидации» путем «устранения причин классовой вражды». Рассуждая в таком духе фашистские фюреры Англии пытались изображать и защищать империализм своей страны как социалистический. Например, автор «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», в 1916 г. утверждал, что последний «учитывал социалистические (т. е. социальные) требования» и (именно ради них) сделал Империю жизненно необходимой для Англии. /106/

Желательно, чтобы Германия достигла в своем развитии состояния Англии, где благодаря империализму «социал-демократическая революция... имеет совсем ручной характер», - такой совет давал кайзеровской империи еще Карл Петере. Согласно этому завету; классовой стабильности в Германии следовало добиваться с помощью такого социал-империализма. Именно Адольф Гитлер обещал пойти этим путем и отменить классовый антагонизм в Германии. Он называл себя «неизменно представителем бедноты» и намеревался создать «для немецкого плуга» на восточном пространстве, т. е. в России, в «германской Индии», не имевшую себе равных расовую империю. Решающим фактором социального единства этой империи (как это уже было в Британской Индии) должно было стать сознание расового превосходства. (Ведь незаменимый солдат колониальной Британии, которому доставалась лишь «скудная частица того, что Великобритания выжимала из Индии, тем не менее жил в уверенности, что он - как белый человек - обладает привилегией... смотреть свысока на всех индийцев, от (владетельного) князя до уборщика».)

Именно при Дизраэли расовая основа национального единства и империализма сделалась очевидной. Упор теперь делался на «традиции британской расы» - причем особую ценность представляли голоса рабочих. В результате «расовый инстинкт» связывал британцев сильнее, чем классовый. Распространение избирательного права на британских рабочих совпало по времени с популяризацией империализма в Англии. (Например, Джозеф Чемберлен* «как представитель британской расы » мотивировал свои политические цели надпартийными и «национальными интересами».) В результате у англичан действительно укреплялось сознание принадлежности к «имперской расе» и национальное единство. И это же расистское сознание своего превосходства служило для узаконивания британского империализма. Ведь именно Дизраэли сделал королеву Викторию «императрицей Индии» (1877).

* Чемберлен Джозеф (1836-1914) - англ. гос. деятель, в 1895-1903 гг. министр по делам колоний в консервативном кабинете Солсбери.

Дизраэли прежде всего объявил, что партия консерваторов является выражением идеи национального единства, а ее деятельность имеет общеимперское значение. Для этого он сумел придать партии тори национальную направленность, представить дело так, будто она стоит выше классовых интересов. Ведь благосостояние рабочих должно было считаться вопросом не менее важным, чем сохранение империи. Своим рабочим избирателям Дизраэли рекомендовал улучшать социальное положение вместо того, чтобы принимать /107/ активное участие в политике: «Вы станете... имперской страной (sic), в которой ваши сыны достигнут высочайших традиций и будут внушать миру уважение...» Дизраэли еще задолго до национал-социалистов Гитлера обращался к непривилегированным классам, заявляя: «Содействие (даже) самого простого человека (позже сказали бы: «соотечественника», Volksgenosse) будет... эффективным».

В программной речи, произнесенной в Хрустальном дворце 24 июня 1872 г., Дизраэли подчеркивал достоинства своей модели «расового единства»: «...Рабочий класс Англии особенно горд тем... что принадлежит к империи, он полон решимости хранить... свой imperium, величие и империю Англии... Рабочий класс Англии... - английский до мозга костей, он отвергает политические принципы космополитизма». Эта речь была названа «часом рождения империализма как внутриполитического лозунга », поскольку она открывала радужные перспективы для «среднего человека». Наконец-то нашел себе приложение инстинкт повелевать, присущий обывателю. (В Лондоне не было ни одного нищего, который не называл бы буров иначе, чем «наши мятежные подданные»). Почти половина рабочего класса Британии голосовала за консерваторов даже в период между двумя мировыми войнами. Во всяком случае, память о Дизраэли и в XX веке осталась «дорога массам» - именно благодаря тому, что его империализм ассоциируется с улучшением социального положения рабочих. К тому же британский рабочий «по рождению» получил священное право на огромные незаселенные пространства империи. (Министр по делам Британской Индии Леопольд Эмери восхвалял имперскую идею как способ «зажечь воображение рабочего люда». Ведь империализм охватил и партию лейбористов, как отметил Маккензи.) Эти уступки рабочему классу служили популяризации империализма и упрочению существующего общественного порядка. Дизраэли «открыл души англичан для осознания свободной (для них ) империи». (Англичане воспитывались в духе абсолютного подчинения. «Не думай о себе, а думай о своей стране и своем работодателе. Самоотречение окупается всегда», - учил бойскаутов их лидер и основатель.).

И как раз этой империи, как заявлял Дизраэли, грозит опасность со стороны либерализма - не говоря уже об угрозе со стороны русских (русских «медведей»), которых он заклеймил как «монгольскую расу». При нем Россия, как известно, сделалась главным объектом британской политики на Востоке, ставшей еще более агрессивной, а английский консерватизм приобрел империалистическую ориентацию. Дизраэли систематически внедрял в сознание /108/ англичан империалистические убеждения как подчеркнуто «национальные» - начиная со своего программного романа «Танкред» (1848), в котором ветхозаветная идея избранности интерпретировалась в расистско-биологическом духе. «После его смерти... даже его противники были вынуждены идти путями, которые указал он», - такой вывод делается в немецкой публикации времен национал-социализма, описывающей положение в Англии. Но это замечание было справедливо и для Германского рейха Адольфа Гитлера. Там еще в 1937 г. идеализировали Дизраэли.

В ответ на возмущение действиями Османской империи (поддерживаемой Англией), которая устроила резню болгар, посчитав их «подрывным» элементом, Дизраэли в 1876 г. попытался приуменьшить значительность происходящего, заявив, что 12000 жертв (на 370000 жителей Болгарии) - нельзя назвать геноцидом - «...пока Англией правят английские партии, правят в соответствии с принципами, на которых возведена наша империя». Ведь «наш долг - в этот критический момент (резни болгар) сохранить imperium Англии». Даже почитатель Дизраэли, Эме Уингфилд-Стратфорд, отмечает, что «лорд Биконсфилд... оправдывал свою политику более интересами Англии, чем честью (Англии)». Дизраэли никогда не руководствовался «гуманными побуждениями», «душевные порывы "гуманности" были ему ненавистны», - констатировал в 1916 г. автор «Английского завета, который Дизраэли оставил Германии», сожалея, что государственные мужи Германии (пока еще ) не следуют его примеру... Ведь Дизраэли, - напоминает этот англоман вильгельмовских времен, - «почитал в англичанах именно то, что не нравится массе: аристократическую волю» к власти, присущую расам господ. «Будучи евреем... Дизраэли находил совершенно естественным, что в «правах англичанина» есть нечто лучшее, чем в правах человека», - подчеркивает Ханна Арендт. И собственное его признание совершенно недвусмысленно: «Что касается нетерпимости - у меня нет никаких возражений против нее, если это элемент силы. Долой политическую сентиментальность!» - на жаргоне нацистского рейха это выражение звучало бы как «слюнявый гуманизм». Героя романа Дизраэли, афоризмы которого выражают расистско-империалистические убеждения подобного рода, одна из самых авторитетных «Историй английской литературы» характеризует как «исполненного мудрости». В «Истории английского патриотизма», восхваляющей Дизраэли, отмечается, что «...любовь Биконсфилда к Англии, его патриотизм проявлялись в том, что он отстаивал интересы своей родины - без оглядки на принципы: политику не должны определять никакие идеалы, /109/ кроме идеалов скотов или хозяйственников*. Ради процветания Англии он был готов закрыть глаза на тиранию и несправедливость». Этот же историк, пишущий об английском патриотизме, поясняет, что такой подход был следствием приоритета расы: «...Дизраэли был способен доводить следование расовой доктрине до опасных крайностей. Этой доктриной... объясняется та нехватка сочувствия малым нациям, которая порой темным пятном ложится на его политику».

* В оригинале: «of brutes or economic men» (англ. ) (прим. автора ).

Такое отношение к малым народам стало традицией. Оправдывая выдачу Адольфу Гитлеру Чехословакии, британская пресса в 1938 г. писала: «Малые нации должны вести себя как малые» (это о требовании сохранять верность союзным обязательствам перед ними). Точно так же звучит один из принципов внешнеполитической концепции фюрера британских фашистов сэра Освальда Мосли. И сам Гитлер напоминал в одной из своих речей, что он - фюрер немецкого народа (только и единственно); с него довольно бессонных ночей, которые он посвящает благу единственно немецкого народа; о благе других народов пусть заботятся их государственные деятели... Именно в этой связи он мог бы сослаться на слова Иммануила Канта о моральных установках образцового англичанина: «Но чужестранец... всегда может умереть на навозной куче, так как он не англичанин, то есть не человек».

И если Гитлер и его идеи в 1936-1939 гг., в решающие годы создания военного потенциала Третьего рейха, встречали столь широкое понимание - и чуть ли не одобрение - у видных государственных мужей Англии, если его дело они инстинктивно воспринимали как вполне «понятное», то здесь явно не обошлось без унаследованного ими этноцентризма и расизма «расы господ». Англичане считали, что им, как и древним римлянам эпохи Августа, «досталось преимущественное право завоевывать и приказывать. Пусть другим... остаются искусство, наука и философия» (1895).

Примечания

Hannah Arendt, Elemente und Ursprünge totaler Herrschaft (Frankfurt, 1955), S. 126; Cecil Rhodes (1895) quoted in Robert Colls and Philip Dodd (Editors), Englishness. Politics and Culture 1880-1920 (London, 1986), p. 46.

Disraeli to Lord George Bentinck, quoted in: Wingfield-Stratford, History of English Patrintism (London, 1913), VI. II, p. 545.

Carl Schmitt, Glossarium. Aufzeichnungen der Jahre 1947-1951. Hrsg. von Eberhard von Medem (Berlin, 1991), S. 142: 1. Mai, 1948; Arendt, p. 128.

Disraeli, Tancred or The New Crusade = Benjamin Disraeli, Novels and Tales, Band X (London, 1927), p. I53f.

Esme Wingfield-Stratford, History of English Patriotism, II, p. 547, 546.

Disraeli, «Life history of Lord Bentick» (1853), zitiert bei H. Ruhl, Disraelis Imperialismus und die Kolonialpolitik (Leipzig, 1935), S. 411; Wingfield-Stratford, p. 546, 547.

Disraeli, Tancred, p. 153f.

Walter E. Houghton, The Victorian frame of mind 1830-1870 (New Haven, 1970), p. 325.

Randall Bytwork, Julis Streicher (New York, 1983), p. 133.

Esme Wingfield-Stratford, History of English Patriotism, II, p. 545.

Ibid., p. 545.

G. E. Watson, The English Ideology. Studies in the language of Victorian politics (London, 1973), p. 202, 204.

Benjamin Disraeli, Lothair = Benjamin Disraeli, the Earl of Beaconsfield, Novels and Tales, Band XI (London, 1927), p. 397.

Arendt, S. 128.

Disraeli, Tancred or The New Crusade - Benjamin Disraeli, Novels and Tales, Band X (London, 1927), p. 270, 271.

Arendt, S. 128.

Benjamin Disraeli, Lothair = Benjamin Disraeli, the Earl of Beaconsfield, Novels and Tales, Band III, iii (London, 1927), p. 34: Ruhl, Disraelis Imperialismus, S. 53.