Андрей Десницкий

Андрей Сергеевич Десницкий – историк, консультант Института перевода Библии,

научный сотрудник Института Востоковедения РАН

Часть 1. ЗУБ ЗА ЗУБ

Казни, штрафы, соблюдение суровых законов – разве может этого требовать от человека Бог Любви? А ведь именно таким представляется многим нашим современникам Ветхий Завет, который требует «око за око, и зуб за зуб».

Наследники Маркиона

«Я лично прошел все стадии колебаний и сомнений и в одну ночь (в 7-м классе), буквально в одну ночь, пришел к окончательному и бесповоротному решению: отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю христианство и Православие. Словно гора свалилась с плеч! С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего» . Так писал о своем религиозном выборе человек, которого трудно заподозрить в мягкотелости и пацифизме – генерал А.И. Деникин. Он прошел несколько войн, включая гражданскую, был диктатором на огромной территории, не останавливался перед жесткими мерами по наведению порядка – и считал Ветхий Завет чрезмерно жестоким. Почему?

Вопрос о жестокости Ветхого Завета не нов, как и почти все в этом мире. Уже среди первых христиан были такие, кто утверждал: христианский Бог Любви не может иметь ничего общего с жестоким, мстительным и капризным «богом», каким рисует его Ветхий Завет. И возможно, этот «бог» на самом деле вообще не кто иной, как сатана. Наиболее последовательно излагал эти взгляды богослов по имени Маркион.

Церковь осудила его учение как ересь. Вслед за Христом и апостолами она утверждает, что Ветхий Завет – неотъемлемая часть Священного Писания, и что Бог патриархов и пророков – Тот же Самый, что и Бог апостолов и евангелистов, и что не только Новый Завет, но «все Писание богодухновенно и полезно для научения» (2-е Послание к Тимофею, 3:16).

Однако наследники Маркиона живы по сей день. Даже среди христиан многие если и не отвергают Ветхий Завет, то относятся к нему с каким-то подозрением, как к историческому памятнику, не имеющему особого значения в наши дни. Они, безусловно, неправы: именно Ветхий Завет рассказывает нам о сотворении мира, о грехопадении, о возникновении избранного народа и его отношениях с Богом. Он подводит читателя к евангельской Вести, которая без него так и осталась бы непонятой: что за пророчества исполнились? Что за жертва была принесена? Зачем вообще понадобилось распятие и воскресение?

Но что же отталкивает современного читателя от Ветхого Завета? Прежде всего, его «жестокость». Ну что же, Библия – правдивая книга, и если люди всегда убивали и ненавидели друг друга, если даже самые великие праведники бывали небезупречны, она повествует об этом честно и открыто. Она – не сборник слащавых рассказов, и именно поэтому ей можно доверять.

С этим, казалось бы, все ясно. Но сомневающиеся не успокаиваются: Ветхий Завет говорит не просто о жестокости отдельных людей, он приписывает эту жестокость самому Богу. И главное обвинение, которое тут можно услышать – суровый Закон, требующий отдавать глаз за глаз и карать смертью за нарушение супружеской верности. Попробуем разобраться с этим подробнее.

Только сначала договоримся: мы не можем судить о людях, живших три тысячелетия назад, как о наших современниках. Они отличались от нас не только тем, что не имели электричества и не догадывались о существовании Америки. У них были несколько иные представления о мире, и судить о них можно только исходя из реалий того времени. Не станем же мы упрекать Колумба за то, что он, перед тем как плыть в Америку, не отыскал ее на школьном глобусе, или фельдмаршала Кутузова за то, что не бросил против Наполеона авиацию и танковые дивизии? Несправедливо упрекать древних за то, что они не обладали тем, что доступно и привычно нам сегодня. Более того, стоит задуматься: не от них ли нам все это досталось?

Закон: источник и смысл

Любая юридическая система строится на некотором основании. Чтобы закон имел силу, он должен быть освящен чьим-то авторитетом. Сегодня, как правило, конституции ссылаются на «волю народа», которая, как мы знаем, зачастую есть не что иное, как умело примененные политтехнологии. Но в древности закон всегда понимали как дар свыше, и Ветхий Завет не был исключением.

Но в Ветхом Завете была и одна особенность. Окрестные народы считали, что боги даровали им законы просто для того, чтобы упорядочить их жизнь и обеспечить справедливость. Но на горе Синай Моисею был дан не просто правовой кодекс, там был заключен Завет, то есть договор всего израильского народа с Богом: «буду вашим Богом, а вы будете Моим народом» (Левит 26:12). Собственно, вне этого Завета израильтяне были всего лишь беглыми египетскими рабами, но, заключив его, они становились подлинным народом со своим государством, своей территорией, своей религией и культурой. Завет и выглядел как договор между царем великого государства и подвластным ему племенем: он обещает им защиту и покровительство и требует в ответ – полной верности и покорности.

Поэтому самыми страшными преступлениями в Ветхом Завете считались те, которые означали измену Богу: идолопоклонство и колдовство. Наказанием за них была немедленная смерть, точно так же, как убивают в современных государствах террористов, с оружием в руках выступивших против законной власти.

Собственно, и отношения внутри израильской общины регулировались, исходя из того же принципа: «Будьте святы, потому что Я свят» (Левит, 11:45) – этого требует от израильтян Господь, а раз так, то невозможными, недопустимыми становятся несправедливость, угнетение, разбой. Поэтому нормы уголовного права получают в Ветхом Завете такой же священный статус, как и нормы богослужения: они, по сути, становятся неразделимыми.

Правосудие общины

Итак, в ветхозаветном законе мы встречаем много наказаний за преступления против ближнего, которые кажутся нам чрезмерно жестокими. Зачем карать смертью за супружескую измену? Зачем выбивать глаз тому, кто сам кому-то выбил глаз – может быть, он нечаянно? Однако и в нашем законодательстве многое показалось бы древнему человеку жестоким – например, тюремное заключение, которого ветхозаветный Закон не знал. Как можно отрывать человека от родного дома на долгие годы? Если он виноват в краже, пусть заплатит в двойном размере, а если он убийца, то мы убьем его самого. Причем сделает это не палач-профессионал, а сама община закидает его камнями. Помните, как Иисус избавил от казни женщину, пойманную в прелюбодеянии? Он не оправдал ее, но воззвал к совести судей: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Евангелие от Иоанна, 8:7), – и они разошлись, не желая исполнять очевидное требование Закона. Да, по справедливости следовало бы ее казнить, думал каждый, но лично я не могу взять на себя такую ответственность.

Ведь правосудие было тогда не безличной машиной, оно осуществлялось самим обществом. Одно дело – подать заявление в суд и выслушать вынесенный кому-то приговор, и совсем другое – взять в руку увесистый камень и бросить его в живого человека. Тут действительно трижды подумаешь, прежде чем выдвинуть обвинение.

К тому же те, кто совершил непредумышленное убийство, вовсе избавлялись от уголовной ответственности. Такой человек мог укрыться в специальных «городах-убежищах», и если ему удавалось доказать тамошним старейшинам, что между ним и убитым не было никакой вражды, что это был несчастный случай, то он мог оставаться в городе, вплоть до смерти первосвященника, а потом возвращался домой. Единственное ограничение – такой человек не должен был покидать «города-убежища». Но все равно, это не сравнить с тюремным или лагерным заключением.

Еще одна наша норма, которая показалась бы древним израильтянам жестокой – призывная армия. Забирать мужчин в войско можно было только во время войны, и то от призыва освобождались те, кто недавно женился, построил дом или насадил виноградник. Война войной, а человек имеет право жить своей частной жизнью, и нельзя его уводить от молодой жены, нового дома и первых плодов.

Да и вообще, на фоне тех законов, которые еще совсем недавно существовали во многих христианских странах, Ветхий Завет покажется очень мягким. Он, например, предписывает в некоторых случаях телесные наказания – но строго ограничивает их сорока ударами, чтобы не изувечить человека. Сравним это за знаменитым «прогоном сквозь строй», практиковавшимся в России до середины XIX века. Ветхий Завет вообще не знает наказаний, которые бы увечили человека (вырывание ноздрей, отрезание языка, и так далее), хотя еще несколько столетий назад они были совершенно обычными в «цивилизованных странах».

Что значит «зуб за зуб»?

Если мы сравним Ветхий Завет с другими законодательными текстами древнего Ближнего Востока, то увидим еще больше отличий. Да, все они строились на пресловутом принципе талиона: «глаз за глаз, зуб за зуб», то есть преступник должен потерпеть такой же ущерб, какой он нанес потерпевшему.

На самом деле это совсем не плохой принцип, он вовсе не требует мести, а ограничивает ее: если тебе выбили глаз, то ты имеешь право сделать то же самое, но никак не более того. Вот бы и нам придерживаться этого принципа хотя бы в личных отношениях.

Но, конечно, применять его тоже можно по-разному. Вавилонский кодекс Хаммурапи предписывает: если кто-то взял в залог сына своего должника и так дурно обращался с ним, что тот умер, то он должен отдать на смерть собственного сына. А если строитель так плохо построил дом, что тот рухнул и похоронил под обломками семью заказчика, то убить следует – нет, не строителя, а его семью. Сам строитель свободен от наказания, если заказчик не пострадал. В противоположность этим законам, Ветхий Завет провозглашает принцип личной ответственности. За все преступления несет наказание только сам преступник, он не может быть никем заменен.

Но особенно велики различия в том, что касалось преступлений против чужого имущества. Вавилонское законодательство (как, кстати, и недавнее советское) карало за определенные виды кражи смертью: например, в Вавилоне преступник, проломавший стену чужого дома, должен был быть повешен у этой самой стены. Ветхозаветное законодательство предписывает наказать вора штрафом в двойном размере; правда, хозяин дома имеет право убить грабителя на месте в порядке самообороны, но и то лишь в ночное время, когда трудно оценить степень угрозы. И никакое имущественное преступление не наказывается смертью – только штрафом.

Преступления же против личности (то есть против Бога и против ближнего) по Закону Моисея, наоборот, караются очень сурово. Практически все древние своды законов, в том числе Коран, устанавливают право выкупа, но Ветхий Завет однозначно заявляет: «Не берите выкупа за душу убийцы, но его должно предать смерти, ибо кровь оскверняет землю» (Числа, 35:31-33). И вот почему: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Бытие, 9:6). В то же время для других правителей древнего Ближнего Востока, равно как впоследствии и для многих христианских стран, да и для Советского Союза, человек был скорее народнохозяйственной единицей, поэтому ему нетрудно было назначить цену: брать штраф за его убийство и, наоборот, отбирать его жизнь в уплату за причиненный ущерб. Вообще, человеческая жизнь рассматривается в том же кодексе Хаммурапи как некая денежная сумма, причем не такая уж и огромная.

Например, кодекс Хаммурапи настаивает: «Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а община и староста, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то община и староста должны отвесить одну мину серебра его родичам» . То есть платят заведомо невиновные люди, лишь бы сохранить «баланс». А Ветхий Завет предписывает местной общине в случае нераскрытого убийства просто совершить очистительное жертвоприношение.

Или другое правило Хаммурапи: «Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку, то, если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму (крестьянину-арендатору), он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть убит» . Чего требует в подобном случае Ветхий Завет? «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им; если он пойман будет и украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть заплатит за них вдвое» (Исход 22:3-4). Разница, как видим, огромна.

Библейские принципы современного права

Впрочем, дело даже не в том, что Ветхий Завет оказывается во многих случаях принципиально мягче, чем кодекс Хаммурапи и другие своды законов того времени. Важнее всего то, что он выдвигает некоторые общие принципы правового общества, которые сегодня кажутся нам самоочевидными, но для того времени они были революционными. И хотя мы привыкли смотреть на Ветхий Завет свысока, считая, что христианское правосознание намного его превосходит, но если вглядеться повнимательнее, мы увидим, что только сейчас становятся общепринятой нормой идеи правового государства, уже заложенные в Ветхом Завете.

Во-первых, Ветхий Завет провозглашает равенство людей перед законом, делая исключение только для иноплеменных рабов. А средневековые кодексы христианских государств содержат всевозможные градации: за убийство дворянина одно наказание, за убийство крестьянина – другое. Даже статус преступника влиял на тяжесть наказания: за что простого человека казнили, за то знатному назначали денежный штраф. Такого Моисеев Закон не знает.

К каким последствиям это приводило, можно увидеть на одном описанном в Библии примере. Израильскому царю Ахаву понравился виноградник его подданного, Навуфея, но тот отказался продавать «наследство отцов своих». Заметим, не отдавать даром, а продать по хорошей цене! Ахав так и не смог заставить Навуфея добровольно пойти на сделку. Против строптивца было сфабриковано обвинение и он был казнен, но это преступление Ахава настолько прогневило Господа, что пророк Илия передал царю: «Так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь» (1 Царств, 21:19). Для сравнения, Иван Грозный был уверен, что он «волен в животе» своих подданных; что же до их имущества, то и по сей день государство в принудительном порядке выкупает земельные участки у своих граждан, чтобы построить на них новую дорогу, или сносит старый дом, чтобы построить новый, более дорогой – и никому и в голову не приходит спрашивать согласия владельцев.

Другой важнейший принцип, о котором мы уже говорили – личная ответственность человека за свои поступки: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Второзаконие, 24:16). Бывший семинарист Иосиф Сталин даже цитировал эти слова, хотя он как раз был очень далек от того, чтобы их исполнять.

Третий столп правового общества, выведенный еще в Ветхом Завете – неприкосновенность человеческой личности. Эту норму как раз и утверждало строгое, практически не знающее исключений разделение преступлений против личности, которые карались смертью, и преступлений против имущества, которые карались штрафом с компенсацией ущерба. И если сегодня для нас это стало аксиомой, то не следует забывать, что впервые это было сказано именно в Ветхом Завете.

Конечно, все это не означает, что ветхозаветный Закон совершенен и самодостаточен. Если бы это было так, не было бы никакой нужды в Новом Завете. Но сегодня мы можем сказать, что Ветхий Завет устанавливает некий стабильный фундамент общественного устройства, некоторый минимум, без соблюдения которого общество в любой момент может соскользнуть в болото вседозволенности и произвола. А Новый Завет обращен уже к личности, ибо простить своего должника или подставить другую щеку – решение, принимаемое каждым человеком индивидуально; общество же не может возвести это в юридическую норму, иначе оно просто позволит сильным издеваться над слабыми.

Ветхозаветный Закон – твердое, земное основание; новозаветная благодать – взлет ввысь, к небесному идеалу.

Часть 2. ПРИЗЫВАЕТ ЛИ БИБЛИЯ К ГЕНОЦИДУ?

В предыдущей части мы обсуждали вопрос о том, жесток ли Ветхозаветный Закон. Но Закон – это еще не самое шокирующее место Священного Писания... Гораздо труднее современному человеку принять и понять повествования о том, как израильтяне истребляли мирное население, как утверждает Библия, по прямому приказу Бога. Неужели это правда? И как это можно объяснить?

Иисус Навин, Илия, Ииуй...

Стоит для начала посмотреть – а где именно в Ветхом Завете мы читаем о таких событиях? Прежде всего, разумеется, в книге Иисуса Навина. Наверное, если бы среди современных христиан провели голосование: какую книгу убрать из Библии – подавляющее большинство голосов набрала бы именно она. «В тот же день взял Иисус Макед, и поразил его мечом... никого не оставил, кто бы уцелел и избежал; и поступил с царем Македским так же, как поступил с царем Иерихонским. И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Македа к Ливне и воевал против Ливны; и предал Господь и ее в руки Израиля, и взяли ее и царя ее, и истребил ее Иисус мечом и все дышащее, что находилось в ней: никого не оставил в ней» (Ис.Нав. 10, 28-30).

На современном языке это называется геноцидом, за это сегодня судят в международных судах. Но тогда, оказывается, Иисус Навин действовал в полном соответствии с Божьей волей: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор. 20, 16).

Нечто подобное мы встречаем и на страницах других книг Ветхого Завета... Пророк Илия состязается со жрецами языческого божества Ваала и после победы над ними убивает их всех (3 Цар. 18). Впрочем, не приходится сомневаться, что и они поступили бы с ним точно так же, если бы оказались победителями. А царь Ииуя вообще собрал всех пророков Ваала и перебил их безо всяких состязаний (4 Цар. 10).

Почему же столько крови?

С одной стороны, не стоит забывать, что для типичного язычника самым истинным будет не тот бог, который говорит о милосердии, а тот, который окажется сильнее. Вот характерный рассказ о соперничестве язычества и христианства на Алтае, переданный немецким этнографом XIX в. В.В. Радловом («Из Сибири. Страницы дневника» . Москва, 1989, с. 181): «Мой хозяин рассказал мне, что однажды он ночевал в юрте, где шаман проделывал свои фокусы. Обведя вокруг юрты магический круг, он вошел в нее, но тотчас же выскочил обратно, как бы влекомый невидимой силой; на улице он тотчас впал в исступление, непрерывно крича: «В юрте лежит чужой человек, а на груди его – раскаленный уголь, он обжег меня». А рассказчик носил на груди образок, подаренный ему отцом Макарием» (речь идет о преп. Макарии Глухареве, просветителе Алтая).

Нечто очень похожее звучит и в рассказе о том, как филистимляне взяли в плен главную святыню израильтян, Ковчег Завета, и отнесли его в храм своего главного божества, Дагона. На следующее утро они обнаружили, что его статуя лежит поверженной перед Ковчегом (1 Цар. 5).

Нравственное превосходство христианства над шаманизмом, богословские тонкости, литургические красоты, – все это не представляется язычнику сколь-нибудь важным и существенным до тех пор, пока он не убедится, что маленький образок способен лишить силы шамана, который до сих пор казался ему самым могущественным человеком на свете. Только подобная победа открывает врата проповеди, только она способна придать вес словам и о нравственности, и о богословии, и о литургии. Преп. Макарий, разумеется, не убивал шаманов, но во времена Илии всем было ясно, что этот богословский спор может решиться только со смертью одной из сторон.

«Они понимают только силу», – говорили колонизаторы о «дикарях». Конечно же, это неверно. Но верно другое: бессилия они действительно не понимают. Миссионерам в Новой Гвинее, например, приходилось сталкиваться с тем, что история о распятом Христе не вызывала у местных племен совершенно никакого сочувствия и уважения. Он был убит, значит, Он проиграл, не смог постоять даже за Себя Самого – ну и чем тогда Он может помочь нам?

И для того, чтобы быть услышанными, проповедникам Единого Бога нередко приходится убеждать людей прежде всего в Его силе, Его безусловной способности одержать верх над языческими божествами. Но... не за счет же мирного населения, как Иисус Навин – хочется тут возразить. И поэтому нам придется разбираться дальше.

Как воевали в те времена

В описываемое в книге Иисуса Навина время истребление побежденного врага было нормой, а не исключением. Полководцы древности рассмеялись бы, читая Женевскую конвенцию, требующую гуманного обращения с военнопленными. Вот, например, как описывал свои славные подвиги ассирийский царь Ашшурназирпал II: «Множеством моих войск город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи пленных сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Их начальника поселения я ободрал, кожей его одел стену города. Другое поселение в окрестностях я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести пленных сжег в огне...» И так до бесконечности; обратите внимание, что он этим хвастается.

Может, он был маньяком? Отнюдь нет. Рельефы и рисунки практически всех древних народов показывают нам царей, которые заносят орудие убийства над поверженными врагами: связанными, безоружными, обнаженными. В таком убийстве победители видели проявление своего величия и могущества.

Глядя на эти изображения, читая эти хроники, начинаешь понимать, как много нового принесла книга, в самом начале которой человек назван образом и подобием Бога (иконой, говоря современным языком), а его убийство объявлено преступлением. И этой книгой была Библия. Мир, в котором на протяжении веков звучала библейская проповедь, неузнаваемо изменился. И если Гитлер и Сталин творили зверства, сравнимые по жестокости с ассирийскими, они никогда не подумали бы этим хвастаться.

Более того, сегодня мы видим, что современные случаи массового убийства мирных жителей (Освенцим, ГУЛАГ, Хиросима) становятся «болевой точкой» лишь в тех странах, которые выросли на библейской традиции. Кто в Турции вспоминает про геноцид армян в 1915 году? В Японии – про зверские убийства китайцев в 1930-е и 40-е годы? Практически никто. И не потому, что турки или японцы черствее немцев или русских, а потому, что их традиционная культура не основана на библейской заповеди «не убий», на видении человека как образа Бога, которое принес в мир именно Ветхий Завет.

И все-таки это не снимает проблемы... Допустим, отвратительный обычай расправляться с пленными и мирным населением был настолько привычен, что Господь на тот момент не счел нужным его отменять. Но почему Он призывал ему следовать?

Что такое «мирное население»?

Давайте на время отвлечемся и обратимся к недавнему опыту Второй мировой войны. Мирные жители гибли тогда не только в фашистских концлагерях, но и под бомбами союзников. До сих пор идет спор, насколько оправданны были атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки: да, они привели к страшным жертвам, но если бы их не было, говорят американские военные историки, Япония бы не капитулировала, США и СССР пришлось бы высаживать десант на Японские острова, и жертв было бы еще больше.

Впрочем, и обычные бомбы, сброшенные на военный завод, вокзал или склад – разве не убивали они мирных жителей? Даже снайперская пуля в окопах Сталинграда обрывала жизнь человека, который лично, может, и не был повинен в злодеяниях нацистов и у которого остались дома жена и дети. Но мы готовы оправдать эти жертвы, потому что понимаем: нацистская военная машина должна была быть сломана любой ценой. Жалость к одному конкретному немцу означала бы гибель и рабство для тысяч людей.

В войне с коренными народами Палестины израильтяне, конечно, не применяли оружия массового поражения. Но ведь и сражались они не столько с армией, сколько с целой цивилизацией, которая должна была быть уничтожена, как в наше время Третий Рейх. И здесь военная победа легко могла привести к религиозному и культурному поражению, как не раз случалось в истории: победители постепенно и как-то незаметно для себя перенимали культуру, традиции, обряды, даже язык побежденных...

Так что же это были за обряды? И Библия, и археологические находки, и древние историки свидетельствуют, что традиции хананеев включали принесение в жертву собственных детей, не говоря уже о сексуальных оргиях, связанных с культами плодородия. Древние римляне вовсе не были сентиментальным народом, но жертвоприношения детей у карфагенян (народа, близко родственного хананеям) вызывали у них омерзение; и именно они стали одним из главных аргументов, почему «Карфаген должен быть разрушен». Не просто завоеван и подчинен, как прочие города, а разрушен, уничтожен – и когда город был взят, с ним так и поступили. Даже территорию его распахали плугом, чтобы показать: такого города больше не должно быть на свете.

Точно так же относились древние израильтяне к местному населению Палестины. Еще Аврааму было сказано, что его потомки овладеют этой землей, но не сразу, поскольку«мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15, 16). То есть Бог ждал перемен к лучшему долгие столетия, Он назначил некую невидимую черту, «меру беззакония», за которой всю эту цивилизацию ждало уничтожение. И вряд ли это можно назвать слишком жестоким: дурная бесконечность греха была бы намного хуже.

По отношению к хананеям израильтяне в данном случае выступили как «бич Божий» – позднее другие народы (ассирийцы, вавилоняне) сыграют ту же роль по отношению к самому Израилю. Но дело не только в наказании: Израиль должен был оградить себя от всех мерзостей местной религии. Кочевые скотоводы-израильтяне просто растворились бы в изысканной городской цивилизации Палестины, намного превосходившей их по своему культурному уровню. В результате учение о Едином Боге было бы утрачено человечеством. Словом, если бы эти народы не были истреблены, то еще долгие века, возможно, и по сей день, люди приносили бы в жертву идолам своих детей и считали бы это высшей формой религиозности. Было бы это гуманнее?

Херем, он же анафема

Итак, когда израильтяне истребляли хананейские города, речь шла не просто о проявлении «молодецкой удали» и даже не о наказании, а о чем-то гораздо более важном и серьезном. Чтобы понять это, взглянем на рассказанную в 7-й главе книги Иисуса Навина историю человека по имени Ахан: он польстился на часть иерихонской добычи (красивую одежду, золото и серебро) и приберег их для себя. Но Господь наслал на израильтян военное поражение и объявил: «заклятое среди тебя, Израиль; посему ты не можешь устоять пред врагами твоими, доколе не отдалишь от себя заклятого» .

Слово «заклятое» на древнееврейском языке звучало как «херем» (его арабский эквивалент вошел в русский язык как «гарем», то есть нечто запретное для всех, кроме одного человека). А в древнегреческом переводе появилось такое знакомее нам сегодня слово «анафема»... Что же это такое?

Это слово означает не что иное как жертвоприношение: нечто целиком, полностью и навсегда отданное Богу. Оно изымается из повседневного обихода и человек больше не имеет права этим пользоваться. Это могли быть участок земли или животное, которое в таком случае приносилось в жертву. Но в данном случае речь шла о целых городах. Израильтянам было сказано: вам не принадлежит ничего из завоеванного, все это отдается Господу. Ни одна живая душа, ни один предмет из этих городов не могли остаться у израильтян, как при чуме или радиоактивном заражении. В те суровые времена это означало одно – тотальное истребление.

Конечно, в наши дни, когда кого-то предают церковной анафеме, его не убивают, но говорят примерно то же самое: этот человек не имеет к нам никакого отношения, пусть Господь поступает с ним, как сочтет нужным (примерно так использовал это слово и апостол Павел, например, в 1 Кор. 16, 22).

Это разительно отличается от того, что делали и чем хвастались ассирийские цари.

Чему учит книга Иисуса Навина?

Конечно, это далеко не единственное возможное толкование этой непростой книги. К сожалению, на протяжении истории люди не раз с легкостью цитировали ее в оправдание своих собственных завоеваний. Например, североамериканские колонисты часто видели себя израильтянами, отвоевывающими у нечестивых туземцев свою «землю обетованную». Этим и объяснялась отчасти их жестокость по отношению к индейцам.

Да и в современном государстве Израиль нередко вспоминают Ешуа Бен-Нуна (так звучит имя Иисуса Навина на древнееврейском) в связи с вопросом о государственных границах: раз он эту землю отвоевал, значит, она навеки наша, а кто с этим не согласен, пусть убирается подальше.

Разумеется, такое прочтение очень далеко от изначального смысла книги. Да, в ней проводятся границы – но только для своего времени; да, в ней предписывается истребление народов – но только этих конкретных народов, давно исчезнувших с лица земли. Да и не про то, в сущности, книга... Чему же учит она в первую очередь?

«Будь тверд и мужествен; ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую Я клялся отцам их дать им; только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо, ни налево» , – так Господь говорит Иисусу (Ис. Нав. 1, 6-7). С этого призыва начинается эта книга, а вовсе не с призыва уничтожать всё живое, хотя сегодня чаще всего вспоминают именно о нем.

Израильтяне – пожалуй, впервые в мировой истории – отказались истреблять врагов по собственному почину, передав решение в руки своего Бога. Да, они вели кровавые войны, но это были «войны Господа», войны с теми, кто выступал как Его враг. Если они вторгались в чужую землю, то не потому, что земля эта им очень понравилась, или ее обитатели чем-то их обидели, а потому, что так велел им Господь.

И совершенно неправы те, кто приводит эту книгу в оправдание собственных военных кампаний: то, что было сказано Иисусу Навину в конкретной исторической ситуации, распространять на другие времена и другие народы ни у кого права нет.

От Иисуса Навина до Иисуса Христа, давшего нам заповедь «подставь другую щеку», предстоял еще очень долгий путь, но очень важный шаг на этом пути был сделан. И в книге Иисуса Навина много раз мы встречаем фразу «будь тверд и мужествен». Современные христиане часто забывают эти слова. Но во все времена бывают моменты, когда верующему нужно быть не созерцателем, а воином. Этому и учит книга Иисуса Навина.

Андрей Десницкий

ЖЕСТОК ЛИ БОГ ВЕТХОГО ЗАВЕТА?

Андрей Сергеевич Десницкий – историк, консультант Института перевода Библии,

научный сотрудник Института Востоковедения РАН

Часть 1. ЗУБ ЗА ЗУБ

Казни, штрафы, соблюдение суровых законов – разве может этого требовать от человека Бог Любви? А ведь именно таким представляется многим нашим современникам Ветхий Завет, который требует «око за око, и зуб за зуб».

Наследники Маркиона

Вопрос о жестокости Ветхого Завета не нов, как и почти все в этом мире. Уже среди первых христиан были такие, кто утверждал: христианский Бог Любви не может иметь ничего общего с жестоким, мстительным и капризным «богом», каким рисует его Ветхий Завет. И возможно, этот «бог» на самом деле вообще не кто иной, как сатана. Наиболее последовательно излагал эти взгляды богослов по имени Маркион.

Церковь осудила его учение как ересь. Вслед за Христом и апостолами она утверждает, что Ветхий Завет – неотъемлемая часть Священного Писания, и что Бог патриархов и пророков – Тот же Самый, что и Бог апостолов и евангелистов, и что не только Новый Завет, но «все Писание богодухновенно и полезно для научения» (2-е Послание к Тимофею, 3:16).

Однако наследники Маркиона живы по сей день. Даже среди христиан многие если и не отвергают Ветхий Завет, то относятся к нему с каким-то подозрением, как к историческому памятнику, не имеющему особого значения в наши дни. Они, безусловно, неправы: именно Ветхий Завет рассказывает нам о сотворении мира, о грехопадении, о возникновении избранного народа и его отношениях с Богом. Он подводит читателя к евангельской Вести, которая без него так и осталась бы непонятой: что за пророчества исполнились? Что за жертва была принесена? Зачем вообще понадобилось распятие и воскресение?

Но что же отталкивает современного читателя от Ветхого Завета? Прежде всего, его «жестокость». Ну что же, Библия – правдивая книга, и если люди всегда убивали и ненавидели друг друга, если даже самые великие праведники бывали небезупречны, она повествует об этом честно и открыто. Она – не сборник слащавых рассказов, и именно поэтому ей можно доверять.

С этим, казалось бы, все ясно. Но сомневающиеся не успокаиваются: Ветхий Завет говорит не просто о жестокости отдельных людей, он приписывает эту жестокость самому Богу. И главное обвинение, которое тут можно услышать – суровый Закон, требующий отдавать глаз за глаз и карать смертью за нарушение супружеской верности. Попробуем разобраться с этим подробнее.

Только сначала договоримся: мы не можем судить о людях, живших три тысячелетия назад, как о наших современниках. Они отличались от нас не только тем, что не имели электричества и не догадывались о существовании Америки. У них были несколько иные представления о мире, и судить о них можно только исходя из реалий того времени. Не станем же мы упрекать Колумба за то, что он, перед тем как плыть в Америку, не отыскал ее на школьном глобусе, или фельдмаршала Кутузова за то, что не бросил против Наполеона авиацию и танковые дивизии? Несправедливо упрекать древних за то, что они не обладали тем, что доступно и привычно нам сегодня. Более того, стоит задуматься: не от них ли нам все это досталось?

Закон: источник и смысл

Любая юридическая система строится на некотором основании. Чтобы закон имел силу, он должен быть освящен чьим-то авторитетом. Сегодня, как правило, конституции ссылаются на «волю народа», которая, как мы знаем, зачастую есть не что иное, как умело примененные политтехнологии. Но в древности закон всегда понимали как дар свыше, и Ветхий Завет не был исключением.

Но в Ветхом Завете была и одна особенность. Окрестные народы считали, что боги даровали им законы просто для того, чтобы упорядочить их жизнь и обеспечить справедливость. Но на горе Синай Моисею был дан не просто правовой кодекс, там был заключен Завет, то есть договор всего израильского народа с Богом: «буду вашим Богом, а вы будете Моим народом» (Левит 26:12). Собственно, вне этого Завета израильтяне были всего лишь беглыми египетскими рабами, но, заключив его, они становились подлинным народом со своим государством, своей территорией, своей религией и культурой. Завет и выглядел как договор между царем великого государства и подвластным ему племенем: он обещает им защиту и покровительство и требует в ответ – полной верности и покорности.

Поэтому самыми страшными преступлениями в Ветхом Завете считались те, которые означали измену Богу: идолопоклонство и колдовство. Наказанием за них была немедленная смерть, точно так же, как убивают в современных государствах террористов, с оружием в руках выступивших против законной власти.

Собственно, и отношения внутри израильской общины регулировались, исходя из того же принципа: «Будьте святы, потому что Я свят» (Левит, 11:45) – этого требует от израильтян Господь, а раз так, то невозможными, недопустимыми становятся несправедливость, угнетение, разбой. Поэтому нормы уголовного права получают в Ветхом Завете такой же священный статус, как и нормы богослужения: они, по сути, становятся неразделимыми.

Правосудие общины

Итак, в ветхозаветном законе мы встречаем много наказаний за преступления против ближнего, которые кажутся нам чрезмерно жестокими. Зачем карать смертью за супружескую измену? Зачем выбивать глаз тому, кто сам кому-то выбил глаз – может быть, он нечаянно? Однако и в нашем законодательстве многое показалось бы древнему человеку жестоким – например, тюремное заключение, которого ветхозаветный Закон не знал. Как можно отрывать человека от родного дома на долгие годы? Если он виноват в краже, пусть заплатит в двойном размере, а если он убийца, то мы убьем его самого. Причем сделает это не палач-профессионал, а сама община закидает его камнями. Помните, как Иисус избавил от казни женщину, пойманную в прелюбодеянии? Он не оправдал ее, но воззвал к совести судей:«Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Евангелие от Иоанна, 8:7), – и они разошлись, не желая исполнять очевидное требование Закона. Да, по справедливости следовало бы ее казнить, думал каждый, но лично я не могу взять на себя такую ответственность.

Ведь правосудие было тогда не безличной машиной, оно осуществлялось самим обществом. Одно дело – подать заявление в суд и выслушать вынесенный кому-то приговор, и совсем другое – взять в руку увесистый камень и бросить его в живого человека. Тут действительно трижды подумаешь, прежде чем выдвинуть обвинение.

К тому же те, кто совершил непредумышленное убийство, вовсе избавлялись от уголовной ответственности. Такой человек мог укрыться в специальных «городах-убежищах», и если ему удавалось доказать тамошним старейшинам, что между ним и убитым не было никакой вражды, что это был несчастный случай, то он мог оставаться в городе, вплоть до смерти первосвященника, а потом возвращался домой. Единственное ограничение – такой человек не должен был покидать «города-убежища». Но все равно, это не сравнить с тюремным или лагерным заключением.

Еще одна наша норма, которая показалась бы древним израильтянам жестокой – призывная армия. Забирать мужчин в войско можно было только во время войны, и то от призыва освобождались те, кто недавно женился, построил дом или насадил виноградник. Война войной, а человек имеет право жить своей частной жизнью, и нельзя его уводить от молодой жены, нового дома и первых плодов.

Да и вообще, на фоне тех законов, которые еще совсем недавно существовали во многих христианских странах, Ветхий Завет покажется очень мягким. Он, например, предписывает в некоторых случаях телесные наказания – но строго ограничивает их сорока ударами, чтобы не изувечить человека. Сравним это за знаменитым «прогоном сквозь строй», практиковавшимся в России до середины XIX века. Ветхий Завет вообще не знает наказаний, которые бы увечили человека (вырывание ноздрей, отрезание языка, и так далее), хотя еще несколько столетий назад они были совершенно обычными в «цивилизованных странах».

Что значит «зуб за зуб»?

Если мы сравним Ветхий Завет с другими законодательными текстами древнего Ближнего Востока, то увидим еще больше отличий. Да, все они строились на пресловутом принципе талиона: «глаз за глаз, зуб за зуб», то есть преступник должен потерпеть такой же ущерб, какой он нанес потерпевшему.

На самом деле это совсем не плохой принцип, он вовсе не требует мести, а ограничивает ее: если тебе выбили глаз, то ты имеешь право сделать то же самое, но никак не более того. Вот бы и нам придерживаться этого принципа хотя бы в личных отношениях.

Но, конечно, применять его тоже можно по-разному. Вавилонский кодекс Хаммурапи предписывает: если кто-то взял в залог сына своего должника и так дурно обращался с ним, что тот умер, то он должен отдать на смерть собственного сына. А если строитель так плохо построил дом, что тот рухнул и похоронил под обломками семью заказчика, то убить следует – нет, не строителя, а его семью. Сам строитель свободен от наказания, если заказчик не пострадал. В противоположность этим законам, Ветхий Завет провозглашает принцип личной ответственности. За все преступления несет наказание только сам преступник, он не может быть никем заменен.

Но особенно велики различия в том, что касалось преступлений против чужого имущества. Вавилонское законодательство (как, кстати, и недавнее советское) карало за определенные виды кражи смертью: например, в Вавилоне преступник, проломавший стену чужого дома, должен был быть повешен у этой самой стены. Ветхозаветное законодательство предписывает наказать вора штрафом в двойном размере; правда, хозяин дома имеет право убить грабителя на месте в порядке самообороны, но и то лишь в ночное время, когда трудно оценить степень угрозы. И никакое имущественное преступление не наказывается смертью – только штрафом.

Преступления же против личности (то есть против Бога и против ближнего) по Закону Моисея, наоборот, караются очень сурово. Практически все древние своды законов, в том числе Коран, устанавливают право выкупа, но Ветхий Завет однозначно заявляет: «Не берите выкупа за душу убийцы, но его должно предать смерти, ибо кровь оскверняет землю» (Числа, 35:31-33). И вот почему: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Бытие, 9:6). В то же время для других правителей древнего Ближнего Востока, равно как впоследствии и для многих христианских стран, да и для Советского Союза, человек был скорее народнохозяйственной единицей, поэтому ему нетрудно было назначить цену: брать штраф за его убийство и, наоборот, отбирать его жизнь в уплату за причиненный ущерб. Вообще, человеческая жизнь рассматривается в том же кодексе Хаммурапи как некая денежная сумма, причем не такая уж и огромная.

Например, кодекс Хаммурапи настаивает: «Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а община и староста, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то община и староста должны отвесить одну мину серебра его родичам» . То есть платят заведомо невиновные люди, лишь бы сохранить «баланс». А Ветхий Завет предписывает местной общине в случае нераскрытого убийства просто совершить очистительное жертвоприношение.

Или другое правило Хаммурапи: «Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку, то, если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму (крестьянину-арендатору), он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть убит» . Чего требует в подобном случае Ветхий Завет? «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им; если он пойман будет и украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть заплатит за них вдвое» (Исход 22:3-4). Разница, как видим, огромна.

Библейские принципы современного права

Впрочем, дело даже не в том, что Ветхий Завет оказывается во многих случаях принципиально мягче, чем кодекс Хаммурапи и другие своды законов того времени. Важнее всего то, что он выдвигает некоторые общие принципы правового общества, которые сегодня кажутся нам самоочевидными, но для того времени они были революционными. И хотя мы привыкли смотреть на Ветхий Завет свысока, считая, что христианское правосознание намного его превосходит, но если вглядеться повнимательнее, мы увидим, что только сейчас становятся общепринятой нормой идеи правового государства, уже заложенные в Ветхом Завете.

Во-первых, Ветхий Завет провозглашает равенство людей перед законом, делая исключение только для иноплеменных рабов. А средневековые кодексы христианских государств содержат всевозможные градации: за убийство дворянина одно наказание, за убийство крестьянина – другое. Даже статус преступника влиял на тяжесть наказания: за что простого человека казнили, за то знатному назначали денежный штраф. Такого Моисеев Закон не знает.

К каким последствиям это приводило, можно увидеть на одном описанном в Библии примере. Израильскому царю Ахаву понравился виноградник его подданного, Навуфея, но тот отказался продавать «наследство отцов своих». Заметим, не отдавать даром, а продать по хорошей цене! Ахав так и не смог заставить Навуфея добровольно пойти на сделку. Против строптивца было сфабриковано обвинение и он был казнен, но это преступление Ахава настолько прогневило Господа, что пророк Илия передал царю: «Так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь» (1 Царств, 21:19). Для сравнения, Иван Грозный был уверен, что он «волен в животе» своих подданных; что же до их имущества, то и по сей день государство в принудительном порядке выкупает земельные участки у своих граждан, чтобы построить на них новую дорогу, или сносит старый дом, чтобы построить новый, более дорогой – и никому и в голову не приходит спрашивать согласия владельцев.

Другой важнейший принцип, о котором мы уже говорили – личная ответственность человека за свои поступки: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Второзаконие, 24:16). Бывший семинарист Иосиф Сталин даже цитировал эти слова, хотя он как раз был очень далек от того, чтобы их исполнять.

Третий столп правового общества, выведенный еще в Ветхом Завете – неприкосновенность человеческой личности. Эту норму как раз и утверждало строгое, практически не знающее исключений разделение преступлений против личности, которые карались смертью, и преступлений против имущества, которые карались штрафом с компенсацией ущерба. И если сегодня для нас это стало аксиомой, то не следует забывать, что впервые это было сказано именно в Ветхом Завете.

Конечно, все это не означает, что ветхозаветный Закон совершенен и самодостаточен. Если бы это было так, не было бы никакой нужды в Новом Завете. Но сегодня мы можем сказать, что Ветхий Завет устанавливает некий стабильный фундамент общественного устройства, некоторый минимум, без соблюдения которого общество в любой момент может соскользнуть в болото вседозволенности и произвола. А Новый Завет обращен уже к личности, ибо простить своего должника или подставить другую щеку – решение, принимаемое каждым человеком индивидуально; общество же не может возвести это в юридическую норму, иначе оно просто позволит сильным издеваться над слабыми.

Ветхозаветный Закон – твердое, земное основание; новозаветная благодать – взлет ввысь, к небесному идеалу.

Часть 2. ПРИЗЫВАЕТ ЛИ БИБЛИЯ К ГЕНОЦИДУ?

В предыдущей части мы обсуждали вопрос о том, жесток ли Ветхозаветный Закон. Но Закон – это еще не самое шокирующее место Священного Писания... Гораздо труднее современному человеку принять и понять повествования о том, как израильтяне истребляли мирное население, как утверждает Библия, по прямому приказу Бога. Неужели это правда? И как это можно объяснить?

Иисус Навин, Илия, Ииуй...

Стоит для начала посмотреть – а где именно в Ветхом Завете мы читаем о таких событиях? Прежде всего, разумеется, в книге Иисуса Навина. Наверное, если бы среди современных христиан провели голосование: какую книгу убрать из Библии – подавляющее большинство голосов набрала бы именно она. «В тот же день взял Иисус Макед, и поразил его мечом... никого не оставил, кто бы уцелел и избежал; и поступил с царем Македским так же, как поступил с царем Иерихонским. И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Македа к Ливне и воевал против Ливны; и предал Господь и ее в руки Израиля, и взяли ее и царя ее, и истребил ее Иисус мечом и все дышащее, что находилось в ней: никого не оставил в ней» (Ис.Нав. 10, 28-30).

На современном языке это называется геноцидом, за это сегодня судят в международных судах. Но тогда, оказывается, Иисус Навин действовал в полном соответствии с Божьей волей: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор. 20, 16).

Нечто подобное мы встречаем и на страницах других книг Ветхого Завета... Пророк Илия состязается со жрецами языческого божества Ваала и после победы над ними убивает их всех (3 Цар. 18). Впрочем, не приходится сомневаться, что и они поступили бы с ним точно так же, если бы оказались победителями. А царь Ииуя вообще собрал всех пророков Ваала и перебил их безо всяких состязаний (4 Цар. 10).

Почему же столько крови?

С одной стороны, не стоит забывать, что для типичного язычника самым истинным будет не тот бог, который говорит о милосердии, а тот, который окажется сильнее. Вот характерный рассказ о соперничестве язычества и христианства на Алтае, переданный немецким этнографом XIX в. В.В. Радловом («Из Сибири. Страницы дневника» . Москва, 1989, с. 181): «Мой хозяин рассказал мне, что однажды он ночевал в юрте, где шаман проделывал свои фокусы. Обведя вокруг юрты магический круг, он вошел в нее, но тотчас же выскочил обратно, как бы влекомый невидимой силой; на улице он тотчас впал в исступление, непрерывно крича: «В юрте лежит чужой человек, а на груди его – раскаленный уголь, он обжег меня». А рассказчик носил на груди образок, подаренный ему отцом Макарием» (речь идет о преп. Макарии Глухареве, просветителе Алтая).

Нечто очень похожее звучит и в рассказе о том, как филистимляне взяли в плен главную святыню израильтян, Ковчег Завета, и отнесли его в храм своего главного божества, Дагона. На следующее утро они обнаружили, что его статуя лежит поверженной перед Ковчегом (1 Цар. 5).

Нравственное превосходство христианства над шаманизмом, богословские тонкости, литургические красоты, – все это не представляется язычнику сколь-нибудь важным и существенным до тех пор, пока он не убедится, что маленький образок способен лишить силы шамана, который до сих пор казался ему самым могущественным человеком на свете. Только подобная победа открывает врата проповеди, только она способна придать вес словам и о нравственности, и о богословии, и о литургии. Преп. Макарий, разумеется, не убивал шаманов, но во времена Илии всем было ясно, что этот богословский спор может решиться только со смертью одной из сторон.

«Они понимают только силу», – говорили колонизаторы о «дикарях». Конечно же, это неверно. Но верно другое: бессилия они действительно не понимают. Миссионерам в Новой Гвинее, например, приходилось сталкиваться с тем, что история о распятом Христе не вызывала у местных племен совершенно никакого сочувствия и уважения. Он был убит, значит, Он проиграл, не смог постоять даже за Себя Самого – ну и чем тогда Он может помочь нам?

И для того, чтобы быть услышанными, проповедникам Единого Бога нередко приходится убеждать людей прежде всего в Его силе, Его безусловной способности одержать верх над языческими божествами. Но... не за счет же мирного населения, как Иисус Навин – хочется тут возразить. И поэтому нам придется разбираться дальше.

Как воевали в те времена

В описываемое в книге Иисуса Навина время истребление побежденного врага было нормой, а не исключением. Полководцы древности рассмеялись бы, читая Женевскую конвенцию, требующую гуманного обращения с военнопленными. Вот, например, как описывал свои славные подвиги ассирийский царь Ашшурназирпал II: «Множеством моих войск город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи пленных сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Их начальника поселения я ободрал, кожей его одел стену города. Другое поселение в окрестностях я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести пленных сжег в огне...» И так до бесконечности; обратите внимание, что он этим хвастается.

Может, он был маньяком? Отнюдь нет. Рельефы и рисунки практически всех древних народов показывают нам царей, которые заносят орудие убийства над поверженными врагами: связанными, безоружными, обнаженными. В таком убийстве победители видели проявление своего величия и могущества.

Глядя на эти изображения, читая эти хроники, начинаешь понимать, как много нового принесла книга, в самом начале которой человек назван образом и подобием Бога (иконой, говоря современным языком), а его убийство объявлено преступлением. И этой книгой была Библия. Мир, в котором на протяжении веков звучала библейская проповедь, неузнаваемо изменился. И если Гитлер и Сталин творили зверства, сравнимые по жестокости с ассирийскими, они никогда не подумали бы этим хвастаться.

Более того, сегодня мы видим, что современные случаи массового убийства мирных жителей (Освенцим, ГУЛАГ, Хиросима) становятся «болевой точкой» лишь в тех странах, которые выросли на библейской традиции. Кто в Турции вспоминает про геноцид армян в 1915 году? В Японии – про зверские убийства китайцев в 1930-е и 40-е годы? Практически никто. И не потому, что турки или японцы черствее немцев или русских, а потому, что их традиционная культура не основана на библейской заповеди «не убий», на видении человека как образа Бога, которое принес в мир именно Ветхий Завет.

И все-таки это не снимает проблемы... Допустим, отвратительный обычай расправляться с пленными и мирным населением был настолько привычен, что Господь на тот момент не счел нужным его отменять. Но почему Он призывал ему следовать?

Что такое «мирное население»?

Давайте на время отвлечемся и обратимся к недавнему опыту Второй мировой войны. Мирные жители гибли тогда не только в фашистских концлагерях, но и под бомбами союзников. До сих пор идет спор, насколько оправданны были атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки: да, они привели к страшным жертвам, но если бы их не было, говорят американские военные историки, Япония бы не капитулировала, США и СССР пришлось бы высаживать десант на Японские острова, и жертв было бы еще больше.

Впрочем, и обычные бомбы, сброшенные на военный завод, вокзал или склад – разве не убивали они мирных жителей? Даже снайперская пуля в окопах Сталинграда обрывала жизнь человека, который лично, может, и не был повинен в злодеяниях нацистов и у которого остались дома жена и дети. Но мы готовы оправдать эти жертвы, потому что понимаем: нацистская военная машина должна была быть сломана любой ценой. Жалость к одному конкретному немцу означала бы гибель и рабство для тысяч людей.

В войне с коренными народами Палестины израильтяне, конечно, не применяли оружия массового поражения. Но ведь и сражались они не столько с армией, сколько с целой цивилизацией, которая должна была быть уничтожена, как в наше время Третий Рейх. И здесь военная победа легко могла привести к религиозному и культурному поражению, как не раз случалось в истории: победители постепенно и как-то незаметно для себя перенимали культуру, традиции, обряды, даже язык побежденных...

Так что же это были за обряды? И Библия, и археологические находки, и древние историки свидетельствуют, что традиции хананеев включали принесение в жертву собственных детей, не говоря уже о сексуальных оргиях, связанных с культами плодородия. Древние римляне вовсе не были сентиментальным народом, но жертвоприношения детей у карфагенян (народа, близко родственного хананеям) вызывали у них омерзение; и именно они стали одним из главных аргументов, почему «Карфаген должен быть разрушен». Не просто завоеван и подчинен, как прочие города, а разрушен, уничтожен – и когда город был взят, с ним так и поступили. Даже территорию его распахали плугом, чтобы показать: такого города больше не должно быть на свете.

Точно так же относились древние израильтяне к местному населению Палестины. Еще Аврааму было сказано, что его потомки овладеют этой землей, но не сразу, поскольку «мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15, 16). То есть Бог ждал перемен к лучшему долгие столетия, Он назначил некую невидимую черту, «меру беззакония», за которой всю эту цивилизацию ждало уничтожение. И вряд ли это можно назвать слишком жестоким: дурная бесконечность греха была бы намного хуже.

По отношению к хананеям израильтяне в данном случае выступили как «бич Божий» – позднее другие народы (ассирийцы, вавилоняне) сыграют ту же роль по отношению к самому Израилю. Но дело не только в наказании: Израиль должен был оградить себя от всех мерзостей местной религии. Кочевые скотоводы-израильтяне просто растворились бы в изысканной городской цивилизации Палестины, намного превосходившей их по своему культурному уровню. В результате учение о Едином Боге было бы утрачено человечеством. Словом, если бы эти народы не были истреблены, то еще долгие века, возможно, и по сей день, люди приносили бы в жертву идолам своих детей и считали бы это высшей формой религиозности. Было бы это гуманнее?

Херем, он же анафема

Итак, когда израильтяне истребляли хананейские города, речь шла не просто о проявлении «молодецкой удали» и даже не о наказании, а о чем-то гораздо более важном и серьезном. Чтобы понять это, взглянем на рассказанную в 7-й главе книги Иисуса Навина историю человека по имени Ахан: он польстился на часть иерихонской добычи (красивую одежду, золото и серебро) и приберег их для себя. Но Господь наслал на израильтян военное поражение и объявил: «заклятое среди тебя, Израиль; посему ты не можешь устоять пред врагами твоими, доколе не отдалишь от себя заклятого» .

Слово «заклятое» на древнееврейском языке звучало как «херем» (его арабский эквивалент вошел в русский язык как «гарем», то есть нечто запретное для всех, кроме одного человека). А в древнегреческом переводе появилось такое знакомее нам сегодня слово «анафема»... Что же это такое?

Это слово означает не что иное как жертвоприношение: нечто целиком, полностью и навсегда отданное Богу. Оно изымается из повседневного обихода и человек больше не имеет права этим пользоваться. Это могли быть участок земли или животное, которое в таком случае приносилось в жертву. Но в данном случае речь шла о целых городах. Израильтянам было сказано: вам не принадлежит ничего из завоеванного, все это отдается Господу. Ни одна живая душа, ни один предмет из этих городов не могли остаться у израильтян, как при чуме или радиоактивном заражении. В те суровые времена это означало одно – тотальное истребление.

Конечно, в наши дни, когда кого-то предают церковной анафеме, его не убивают, но говорят примерно то же самое: этот человек не имеет к нам никакого отношения, пусть Господь поступает с ним, как сочтет нужным (примерно так использовал это слово и апостол Павел, например, в 1 Кор. 16, 22).

Это разительно отличается от того, что делали и чем хвастались ассирийские цари.

Чему учит книга Иисуса Навина?

Конечно, это далеко не единственное возможное толкование этой непростой книги. К сожалению, на протяжении истории люди не раз с легкостью цитировали ее в оправдание своих собственных завоеваний. Например, североамериканские колонисты часто видели себя израильтянами, отвоевывающими у нечестивых туземцев свою «землю обетованную». Этим и объяснялась отчасти их жестокость по отношению к индейцам.

Да и в современном государстве Израиль нередко вспоминают Ешуа Бен-Нуна (так звучит имя Иисуса Навина на древнееврейском) в связи с вопросом о государственных границах: раз он эту землю отвоевал, значит, она навеки наша, а кто с этим не согласен, пусть убирается подальше.

Разумеется, такое прочтение очень далеко от изначального смысла книги. Да, в ней проводятся границы – но только для своего времени; да, в ней предписывается истребление народов – но только этих конкретных народов, давно исчезнувших с лица земли. Да и не про то, в сущности, книга... Чему же учит она в первую очередь?

«Будь тверд и мужествен; ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую Я клялся отцам их дать им; только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо, ни налево» , – так Господь говорит Иисусу (Ис. Нав. 1, 6-7). С этого призыва начинается эта книга, а вовсе не с призыва уничтожать всё живое, хотя сегодня чаще всего вспоминают именно о нем.

Израильтяне – пожалуй, впервые в мировой истории – отказались истреблять врагов по собственному почину, передав решение в руки своего Бога. Да, они вели кровавые войны, но это были «войны Господа», войны с теми, кто выступал как Его враг. Если они вторгались в чужую землю, то не потому, что земля эта им очень понравилась, или ее обитатели чем-то их обидели, а потому, что так велел им Господь.

И совершенно неправы те, кто приводит эту книгу в оправдание собственных военных кампаний: то, что было сказано Иисусу Навину в конкретной исторической ситуации, распространять на другие времена и другие народы ни у кого права нет.

От Иисуса Навина до Иисуса Христа, давшего нам заповедь «подставь другую щеку», предстоял еще очень долгий путь, но очень важный шаг на этом пути был сделан. И в книге Иисуса Навина много раз мы встречаем фразу «будь тверд и мужествен». Современные христиане часто забывают эти слова. Но во все времена бывают моменты, когда верующему нужно быть не созерцателем, а воином. Этому и учит книга Иисуса Навина.

Почему Бог в Ветхом Завете столь жесток? Истребляет целые народы, уничтожает города и прочее?

Отвечает иеромонах Адриан (Пашин), кандидат физико-математических наук:

Вопрос Ветхого Завета необычайно важен и необычайно сложен. И не случайно святые отцы заповедуют читать нам из Ветхого Завета поначалу только Псалтырь (псалмами пророка Давида пронизано все православное богослужение) и книгу Премудростей Соломоновых, которую мы читаем на паремиях. Есть к этому веские причины.

Что описывает Ветхий Завет? Он описывает создание человека, жизнь первых людей на земле. Далее Ветхий Завет описывает историю одного, когда-то Богом избранного иудейского народа. В чем же смысл ветхозаветной истории? Человечество во всей своей полноте настолько удалилось от Единого Истинного Бога, настолько потеряло осознание вечности, осознание того, что существует душа у человека, что существуют определенные законы духовной жизни, преступить через которые никто не может, - настолько было страшно помрачение всего человечества, что был единственный путь спасения человечества. Бог избрал один народ среди всей огромной массы язычников, поклоняющихся трудам своих рук - идолам, поклоняющихся диаволу, увлекавшему все человечество в вечную погибель. Так вот, Господь избрал один народ и вел этот народ на протяжении нескольких тысяч лет для того, чтобы из него произвести Пресвятую Владычицу нашу Приснодеву Марию, Которая и стала Матерью Бога. Через Нее смог воплотиться Бог. Не через язычников, не знавших Бога, а через лучшую представительницу человечества - Богородицу. Но для того, чтобы грубый, жестоковыйный, как он называется Библии, иудейский народ, слушал Бога, он должен быть полностью отделен от всех остальных народов, погрязших в язычестве. Один культ Молоха с детскими жертвоприношениями чего стоит! Отделение от остального человечества осуществлялось жесткой рукой, потому что в противном случае иудеи сразу предавали Бога, падали в язычество, в сатанизм. Жесткой рукой Господь вел этот жестоковыйный народ к истинной духовной свободе. И только лишь в избранных своих людях - в Матери Божией, в апостолах, в первых христианах - иудеи смогли подняться до того уровня, которого желал Бог. Остальные все предали Христа.

Кажущаяся жестокость Господа - эта жестокость любящего Отца. Что делают отец и мать, когда видят, что их сын связывается с дурной компанией и может стать преступником, наркоманом? Отсекают всякое общение: бьют ребенка, изолируют его, переезжают в другой город, уходят в пустыню… Подобное было и в Ветхом Завете, было и страшнее. Когда иудеи завоевывали землю обетованную, т.е. обещанную Богом, появилась угроза, что они мгновенно развратятся вместе с жившими там язычниками. В те грубые и страшные века приходилось истреблять этих язычников для того, чтобы вот та единственная пуповина, соединявшая человечество и Бога, все же не прервалась. Иначе бы иудеи развратились полностью.

Один из святых отцов говорит, что Господь не зря выбрал один из самых жестоких, самых непокорных народов, чтобы именно через него провести все человечество ко принятию Спасителя, и тем дать пример всем другим народам. Поэтому мы, читая Библию, видим и весь ход человеческой истории - не только Ветхозаветной, но и Новозаветной. Эта книга является для нас вечным примером и вечным источником исторических и духовных аналогий для того, чтобы познать, как надо быть верным Богу, как надо отсекать всякий грех неверности и сомнений. Это великая книга - учебник для всех нас. И порой этот учебник бывает и жесток и строг, но все в нем направлено для спасения каждого конкретного человека и для спасения всего человечества.

Андрей Сергеевич Десницкий - историк, консультант Института перевода Библии,

научный сотрудник Института Востоковедения РАН

Часть 1. ЗУБ ЗА ЗУБ

Казни, штрафы, соблюдение суровых законов - разве может этого требовать от человека Бог Любви? А ведь именно таким представляется многим нашим современникам Ветхий Завет, который требует «око за око, и зуб за зуб».

Наследники Маркиона

«Я лично прошел все стадии колебаний и сомнений и в одну ночь (в 7-м классе), буквально в одну ночь, пришел к окончательному и бесповоротному решению: отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю христианство и Православие. Словно гора свалилась с плеч! С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего» . Так писал о своем религиозном выборе человек, которого трудно заподозрить в мягкотелости и пацифизме - генерал А.И. Деникин. Он прошел несколько войн, включая гражданскую, был диктатором на огромной территории, не останавливался перед жесткими мерами по наведению порядка - и считал Ветхий Завет чрезмерно жестоким. Почему?

Вопрос о жестокости Ветхого Завета не нов, как и почти все в этом мире. Уже среди первых христиан были такие, кто утверждал: христианский Бог Любви не может иметь ничего общего с жестоким, мстительным и капризным «богом», каким рисует его Ветхий Завет. И возможно, этот «бог» на самом деле вообще не кто иной, как сатана. Наиболее последовательно излагал эти взгляды богослов по имени Маркион.

Церковь осудила его учение как ересь. Вслед за Христом и апостолами она утверждает, что Ветхий Завет - неотъемлемая часть Священного Писания, и что Бог патриархов и пророков - Тот же Самый, что и Бог апостолов и евангелистов, и что не только Новый Завет, но «все Писание богодухновенно и полезно для научения» (2-е Послание к Тимофею, 3:16).

Однако наследники Маркиона живы по сей день. Даже среди христиан многие если и не отвергают Ветхий Завет, то относятся к нему с каким-то подозрением, как к историческому памятнику, не имеющему особого значения в наши дни. Они, безусловно, неправы: именно Ветхий Завет рассказывает нам о сотворении мира, о грехопадении, о возникновении избранного народа и его отношениях с Богом. Он подводит читателя к евангельской Вести, которая без него так и осталась бы непонятой: что за пророчества исполнились? Что за жертва была принесена? Зачем вообще понадобилось распятие и воскресение?

Но что же отталкивает современного читателя от Ветхого Завета? Прежде всего, его «жестокость». Ну что же, Библия - правдивая книга, и если люди всегда убивали и ненавидели друг друга, если даже самые великие праведники бывали небезупречны, она повествует об этом честно и открыто. Она - не сборник слащавых рассказов, и именно поэтому ей можно доверять.

С этим, казалось бы, все ясно. Но сомневающиеся не успокаиваются: Ветхий Завет говорит не просто о жестокости отдельных людей, он приписывает эту жестокость самому Богу. И главное обвинение, которое тут можно услышать - суровый Закон, требующий отдавать глаз за глаз и карать смертью за нарушение супружеской верности. Попробуем разобраться с этим подробнее.

Только сначала договоримся: мы не можем судить о людях, живших три тысячелетия назад, как о наших современниках. Они отличались от нас не только тем, что не имели электричества и не догадывались о существовании Америки. У них были несколько иные представления о мире, и судить о них можно только исходя из реалий того времени. Не станем же мы упрекать Колумба за то, что он, перед тем как плыть в Америку, не отыскал ее на школьном глобусе, или фельдмаршала Кутузова за то, что не бросил против Наполеона авиацию и танковые дивизии? Несправедливо упрекать древних за то, что они не обладали тем, что доступно и привычно нам сегодня. Более того, стоит задуматься: не от них ли нам все это досталось?

Закон: источник и смысл

Любая юридическая система строится на некотором основании. Чтобы закон имел силу, он должен быть освящен чьим-то авторитетом. Сегодня, как правило, конституции ссылаются на «волю народа», которая, как мы знаем, зачастую есть не что иное, как умело примененные политтехнологии. Но в древности закон всегда понимали как дар свыше, и Ветхий Завет не был исключением.

Но в Ветхом Завете была и одна особенность. Окрестные народы считали, что боги даровали им законы просто для того, чтобы упорядочить их жизнь и обеспечить справедливость. Но на горе Синай Моисею был дан не просто правовой кодекс, там был заключен Завет, то есть договор всего израильского народа с Богом: «буду вашим Богом, а вы будете Моим народом» (Левит 26:12). Собственно, вне этого Завета израильтяне были всего лишь беглыми египетскими рабами, но, заключив его, они становились подлинным народом со своим государством, своей территорией, своей религией и культурой. Завет и выглядел как договор между царем великого государства и подвластным ему племенем: он обещает им защиту и покровительство и требует в ответ - полной верности и покорности.

Поэтому самыми страшными преступлениями в Ветхом Завете считались те, которые означали измену Богу: идолопоклонство и колдовство. Наказанием за них была немедленная смерть, точно так же, как убивают в современных государствах террористов, с оружием в руках выступивших против законной власти.

Собственно, и отношения внутри израильской общины регулировались, исходя из того же принципа: «Будьте святы, потому что Я свят» (Левит, 11:45) - этого требует от израильтян Господь, а раз так, то невозможными, недопустимыми становятся несправедливость, угнетение, разбой. Поэтому нормы уголовного права получают в Ветхом Завете такой же священный статус, как и нормы богослужения: они, по сути, становятся неразделимыми.

Правосудие общины

Итак, в ветхозаветном законе мы встречаем много наказаний за преступления против ближнего, которые кажутся нам чрезмерно жестокими. Зачем карать смертью за супружескую измену? Зачем выбивать глаз тому, кто сам кому-то выбил глаз - может быть, он нечаянно? Однако и в нашем законодательстве многое показалось бы древнему человеку жестоким - например, тюремное заключение, которого ветхозаветный Закон не знал. Как можно отрывать человека от родного дома на долгие годы? Если он виноват в краже, пусть заплатит в двойном размере, а если он убийца, то мы убьем его самого. Причем сделает это не палач-профессионал, а сама община закидает его камнями. Помните, как Иисус избавил от казни женщину, пойманную в прелюбодеянии? Он не оправдал ее, но воззвал к совести судей: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Евангелие от Иоанна, 8:7), - и они разошлись, не желая исполнять очевидное требование Закона. Да, по справедливости следовало бы ее казнить, думал каждый, но лично я не могу взять на себя такую ответственность.

Ведь правосудие было тогда не безличной машиной, оно осуществлялось самим обществом. Одно дело - подать заявление в суд и выслушать вынесенный кому-то приговор, и совсем другое - взять в руку увесистый камень и бросить его в живого человека. Тут действительно трижды подумаешь, прежде чем выдвинуть обвинение.

К тому же те, кто совершил непредумышленное убийство, вовсе избавлялись от уголовной ответственности. Такой человек мог укрыться в специальных «городах-убежищах», и если ему удавалось доказать тамошним старейшинам, что между ним и убитым не было никакой вражды, что это был несчастный случай, то он мог оставаться в городе, вплоть до смерти первосвященника, а потом возвращался домой. Единственное ограничение - такой человек не должен был покидать «города-убежища». Но все равно, это не сравнить с тюремным или лагерным заключением.

Еще одна наша норма, которая показалась бы древним израильтянам жестокой - призывная армия. Забирать мужчин в войско можно было только во время войны, и то от призыва освобождались те, кто недавно женился, построил дом или насадил виноградник. Война войной, а человек имеет право жить своей частной жизнью, и нельзя его уводить от молодой жены, нового дома и первых плодов.

Да и вообще, на фоне тех законов, которые еще совсем недавно существовали во многих христианских странах, Ветхий Завет покажется очень мягким. Он, например, предписывает в некоторых случаях телесные наказания - но строго ограничивает их сорока ударами, чтобы не изувечить человека. Сравним это за знаменитым «прогоном сквозь строй», практиковавшимся в России до середины XIX века. Ветхий Завет вообще не знает наказаний, которые бы увечили человека (вырывание ноздрей, отрезание языка, и так далее), хотя еще несколько столетий назад они были совершенно обычными в «цивилизованных странах».

Что значит «зуб за зуб»?

Если мы сравним Ветхий Завет с другими законодательными текстами древнего Ближнего Востока, то увидим еще больше отличий. Да, все они строились на пресловутом принципе талиона: «глаз за глаз, зуб за зуб», то есть преступник должен потерпеть такой же ущерб, какой он нанес потерпевшему.

На самом деле это совсем не плохой принцип, он вовсе не требует мести, а ограничивает ее: если тебе выбили глаз, то ты имеешь право сделать то же самое, но никак не более того. Вот бы и нам придерживаться этого принципа хотя бы в личных отношениях.

Но, конечно, применять его тоже можно по-разному. Вавилонский кодекс Хаммурапи предписывает: если кто-то взял в залог сына своего должника и так дурно обращался с ним, что тот умер, то он должен отдать на смерть собственного сына. А если строитель так плохо построил дом, что тот рухнул и похоронил под обломками семью заказчика, то убить следует - нет, не строителя, а его семью. Сам строитель свободен от наказания, если заказчик не пострадал. В противоположность этим законам, Ветхий Завет провозглашает принцип личной ответственности. За все преступления несет наказание только сам преступник, он не может быть никем заменен.

Но особенно велики различия в том, что касалось преступлений против чужого имущества. Вавилонское законодательство (как, кстати, и недавнее советское) карало за определенные виды кражи смертью: например, в Вавилоне преступник, проломавший стену чужого дома, должен был быть повешен у этой самой стены. Ветхозаветное законодательство предписывает наказать вора штрафом в двойном размере; правда, хозяин дома имеет право убить грабителя на месте в порядке самообороны, но и то лишь в ночное время, когда трудно оценить степень угрозы. И никакое имущественное преступление не наказывается смертью - только штрафом.

Преступления же против личности (то есть против Бога и против ближнего) по Закону Моисея, наоборот, караются очень сурово. Практически все древние своды законов, в том числе Коран, устанавливают право выкупа, но Ветхий Завет однозначно заявляет: «Не берите выкупа за душу убийцы, но его должно предать смерти, ибо кровь оскверняет землю» (Числа, 35:31-33). И вот почему: «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Бытие, 9:6). В то же время для других правителей древнего Ближнего Востока, равно как впоследствии и для многих христианских стран, да и для Советского Союза, человек был скорее народнохозяйственной единицей, поэтому ему нетрудно было назначить цену: брать штраф за его убийство и, наоборот, отбирать его жизнь в уплату за причиненный ущерб. Вообще, человеческая жизнь рассматривается в том же кодексе Хаммурапи как некая денежная сумма, причем не такая уж и огромная.

Например, кодекс Хаммурапи настаивает: «Если грабитель не был схвачен, то ограбленный человек может показать перед богом все свое пропавшее, а община и староста, на земле и территории которых было совершено ограбление, должны ему возместить все его пропавшее. Если при этом была загублена жизнь, то община и староста должны отвесить одну мину серебра его родичам» . То есть платят заведомо невиновные люди, лишь бы сохранить «баланс». А Ветхий Завет предписывает местной общине в случае нераскрытого убийства просто совершить очистительное жертвоприношение.

Или другое правило Хаммурапи: «Если человек украл либо вола, либо овцу, либо осла, либо свинью, либо же лодку, то, если это принадлежит богу или дворцу, он должен заплатить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит мушкенуму (крестьянину-арендатору), он должен возместить в десятикратном размере. Если вор не имеет чем платить, он должен быть убит» . Чего требует в подобном случае Ветхий Завет? «Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им; если он пойман будет и украденное найдется у него в руках живым, вол ли то, или осел, или овца, пусть заплатит за них вдвое» (Исход 22:3-4). Разница, как видим, огромна.

Библейские принципы современного права

Впрочем, дело даже не в том, что Ветхий Завет оказывается во многих случаях принципиально мягче, чем кодекс Хаммурапи и другие своды законов того времени. Важнее всего то, что он выдвигает некоторые общие принципы правового общества, которые сегодня кажутся нам самоочевидными, но для того времени они были революционными. И хотя мы привыкли смотреть на Ветхий Завет свысока, считая, что христианское правосознание намного его превосходит, но если вглядеться повнимательнее, мы увидим, что только сейчас становятся общепринятой нормой идеи правового государства, уже заложенные в Ветхом Завете.

Во-первых, Ветхий Завет провозглашает равенство людей перед законом, делая исключение только для иноплеменных рабов. А средневековые кодексы христианских государств содержат всевозможные градации: за убийство дворянина одно наказание, за убийство крестьянина - другое. Даже статус преступника влиял на тяжесть наказания: за что простого человека казнили, за то знатному назначали денежный штраф. Такого Моисеев Закон не знает.

К каким последствиям это приводило, можно увидеть на одном описанном в Библии примере. Израильскому царю Ахаву понравился виноградник его подданного, Навуфея, но тот отказался продавать «наследство отцов своих». Заметим, не отдавать даром, а продать по хорошей цене! Ахав так и не смог заставить Навуфея добровольно пойти на сделку. Против строптивца было сфабриковано обвинение и он был казнен, но это преступление Ахава настолько прогневило Господа, что пророк Илия передал царю: «Так говорит Господь: на том месте, где псы лизали кровь Навуфея, псы будут лизать и твою кровь» (1 Царств, 21:19). Для сравнения, Иван Грозный был уверен, что он «волен в животе» своих подданных; что же до их имущества, то и по сей день государство в принудительном порядке выкупает земельные участки у своих граждан, чтобы построить на них новую дорогу, или сносит старый дом, чтобы построить новый, более дорогой - и никому и в голову не приходит спрашивать согласия владельцев.

Другой важнейший принцип, о котором мы уже говорили - личная ответственность человека за свои поступки: «Отцы не должны быть наказываемы смертью за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов; каждый должен быть наказываем смертью за свое преступление» (Второзаконие, 24:16). Бывший семинарист Иосиф Сталин даже цитировал эти слова, хотя он как раз был очень далек от того, чтобы их исполнять.

Третий столп правового общества, выведенный еще в Ветхом Завете - неприкосновенность человеческой личности. Эту норму как раз и утверждало строгое, практически не знающее исключений разделение преступлений против личности, которые карались смертью, и преступлений против имущества, которые карались штрафом с компенсацией ущерба. И если сегодня для нас это стало аксиомой, то не следует забывать, что впервые это было сказано именно в Ветхом Завете.

Конечно, все это не означает, что ветхозаветный Закон совершенен и самодостаточен. Если бы это было так, не было бы никакой нужды в Новом Завете. Но сегодня мы можем сказать, что Ветхий Завет устанавливает некий стабильный фундамент общественного устройства, некоторый минимум, без соблюдения которого общество в любой момент может соскользнуть в болото вседозволенности и произвола. А Новый Завет обращен уже к личности, ибо простить своего должника или подставить другую щеку - решение, принимаемое каждым человеком индивидуально; общество же не может возвести это в юридическую норму, иначе оно просто позволит сильным издеваться над слабыми.

Ветхозаветный Закон - твердое, земное основание; новозаветная благодать - взлет ввысь, к небесному идеалу.

Часть 2. ПРИЗЫВАЕТ ЛИ БИБЛИЯ К ГЕНОЦИДУ?

В предыдущей части мы обсуждали вопрос о том, жесток ли Ветхозаветный Закон. Но Закон - это еще не самое шокирующее место Священного Писания... Гораздо труднее современному человеку принять и понять повествования о том, как израильтяне истребляли мирное население, как утверждает Библия, по прямому приказу Бога. Неужели это правда? И как это можно объяснить?

Иисус Навин, Илия, Ииуй...

Стоит для начала посмотреть - а где именно в Ветхом Завете мы читаем о таких событиях? Прежде всего, разумеется, в книге Иисуса Навина. Наверное, если бы среди современных христиан провели голосование: какую книгу убрать из Библии - подавляющее большинство голосов набрала бы именно она. «В тот же день взял Иисус Макед, и поразил его мечом... никого не оставил, кто бы уцелел и избежал; и поступил с царем Македским так же, как поступил с царем Иерихонским. И пошел Иисус и все Израильтяне с ним из Македа к Ливне и воевал против Ливны; и предал Господь и ее в руки Израиля, и взяли ее и царя ее, и истребил ее Иисус мечом и все дышащее, что находилось в ней: никого не оставил в ней» (Ис.Нав. 10, 28-30).

На современном языке это называется геноцидом, за это сегодня судят в международных судах. Но тогда, оказывается, Иисус Навин действовал в полном соответствии с Божьей волей: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор. 20, 16).

Нечто подобное мы встречаем и на страницах других книг Ветхого Завета... Пророк Илия состязается со жрецами языческого божества Ваала и после победы над ними убивает их всех (3 Цар. 18). Впрочем, не приходится сомневаться, что и они поступили бы с ним точно так же, если бы оказались победителями. А царь Ииуя вообще собрал всех пророков Ваала и перебил их безо всяких состязаний (4 Цар. 10).

Почему же столько крови?

С одной стороны, не стоит забывать, что для типичного язычника самым истинным будет не тот бог, который говорит о милосердии, а тот, который окажется сильнее. Вот характерный рассказ о соперничестве язычества и христианства на Алтае, переданный немецким этнографом XIX в. В.В. Радловом («Из Сибири. Страницы дневника» . Москва, 1989, с. 181): «Мой хозяин рассказал мне, что однажды он ночевал в юрте, где шаман проделывал свои фокусы. Обведя вокруг юрты магический круг, он вошел в нее, но тотчас же выскочил обратно, как бы влекомый невидимой силой; на улице он тотчас впал в исступление, непрерывно крича: «В юрте лежит чужой человек, а на груди его - раскаленный уголь, он обжег меня». А рассказчик носил на груди образок, подаренный ему отцом Макарием» (речь идет о преп. Макарии Глухареве, просветителе Алтая).

Нечто очень похожее звучит и в рассказе о том, как филистимляне взяли в плен главную святыню израильтян, Ковчег Завета, и отнесли его в храм своего главного божества, Дагона. На следующее утро они обнаружили, что его статуя лежит поверженной перед Ковчегом (1 Цар. 5).

Нравственное превосходство христианства над шаманизмом, богословские тонкости, литургические красоты, - все это не представляется язычнику сколь-нибудь важным и существенным до тех пор, пока он не убедится, что маленький образок способен лишить силы шамана, который до сих пор казался ему самым могущественным человеком на свете. Только подобная победа открывает врата проповеди, только она способна придать вес словам и о нравственности, и о богословии, и о литургии. Преп. Макарий, разумеется, не убивал шаманов, но во времена Илии всем было ясно, что этот богословский спор может решиться только со смертью одной из сторон.

«Они понимают только силу», - говорили колонизаторы о «дикарях». Конечно же, это неверно. Но верно другое: бессилия они действительно не понимают. Миссионерам в Новой Гвинее, например, приходилось сталкиваться с тем, что история о распятом Христе не вызывала у местных племен совершенно никакого сочувствия и уважения. Он был убит, значит, Он проиграл, не смог постоять даже за Себя Самого - ну и чем тогда Он может помочь нам?

И для того, чтобы быть услышанными, проповедникам Единого Бога нередко приходится убеждать людей прежде всего в Его силе, Его безусловной способности одержать верх над языческими божествами. Но... не за счет же мирного населения, как Иисус Навин - хочется тут возразить. И поэтому нам придется разбираться дальше.

Как воевали в те времена

В описываемое в книге Иисуса Навина время истребление побежденного врага было нормой, а не исключением. Полководцы древности рассмеялись бы, читая Женевскую конвенцию, требующую гуманного обращения с военнопленными. Вот, например, как описывал свои славные подвиги ассирийский царь Ашшурназирпал II: «Множеством моих войск город я осадил и покорил, шестьсот бойцов сразил оружием, три тысячи пленных сжег в огне, не оставив ни одного из них в заложники. Их тела я сложил башнями, их юношей и девушек сжег на кострах. Их начальника поселения я ободрал, кожей его одел стену города. Другое поселение в окрестностях я покорил, пятьдесят их воинов сразил оружием, двести пленных сжег в огне...» И так до бесконечности; обратите внимание, что он этим хвастается.

Может, он был маньяком? Отнюдь нет. Рельефы и рисунки практически всех древних народов показывают нам царей, которые заносят орудие убийства над поверженными врагами: связанными, безоружными, обнаженными. В таком убийстве победители видели проявление своего величия и могущества.

Глядя на эти изображения, читая эти хроники, начинаешь понимать, как много нового принесла книга, в самом начале которой человек назван образом и подобием Бога (иконой, говоря современным языком), а его убийство объявлено преступлением. И этой книгой была Библия. Мир, в котором на протяжении веков звучала библейская проповедь, неузнаваемо изменился. И если Гитлер и Сталин творили зверства, сравнимые по жестокости с ассирийскими, они никогда не подумали бы этим хвастаться.

Более того, сегодня мы видим, что современные случаи массового убийства мирных жителей (Освенцим, ГУЛАГ, Хиросима) становятся «болевой точкой» лишь в тех странах, которые выросли на библейской традиции. Кто в Турции вспоминает про геноцид армян в 1915 году? В Японии - про зверские убийства китайцев в 1930-е и 40-е годы? Практически никто. И не потому, что турки или японцы черствее немцев или русских, а потому, что их традиционная культура не основана на библейской заповеди «не убий», на видении человека как образа Бога, которое принес в мир именно Ветхий Завет.

И все-таки это не снимает проблемы... Допустим, отвратительный обычай расправляться с пленными и мирным населением был настолько привычен, что Господь на тот момент не счел нужным его отменять. Но почему Он призывал ему следовать?

Что такое «мирное население»?

Давайте на время отвлечемся и обратимся к недавнему опыту Второй мировой войны. Мирные жители гибли тогда не только в фашистских концлагерях, но и под бомбами союзников. До сих пор идет спор, насколько оправданны были атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки: да, они привели к страшным жертвам, но если бы их не было, говорят американские военные историки, Япония бы не капитулировала, США и СССР пришлось бы высаживать десант на Японские острова, и жертв было бы еще больше.

Впрочем, и обычные бомбы, сброшенные на военный завод, вокзал или склад - разве не убивали они мирных жителей? Даже снайперская пуля в окопах Сталинграда обрывала жизнь человека, который лично, может, и не был повинен в злодеяниях нацистов и у которого остались дома жена и дети. Но мы готовы оправдать эти жертвы, потому что понимаем: нацистская военная машина должна была быть сломана любой ценой. Жалость к одному конкретному немцу означала бы гибель и рабство для тысяч людей.

В войне с коренными народами Палестины израильтяне, конечно, не применяли оружия массового поражения. Но ведь и сражались они не столько с армией, сколько с целой цивилизацией, которая должна была быть уничтожена, как в наше время Третий Рейх. И здесь военная победа легко могла привести к религиозному и культурному поражению, как не раз случалось в истории: победители постепенно и как-то незаметно для себя перенимали культуру, традиции, обряды, даже язык побежденных...

Так что же это были за обряды? И Библия, и археологические находки, и древние историки свидетельствуют, что традиции хананеев включали принесение в жертву собственных детей, не говоря уже о сексуальных оргиях, связанных с культами плодородия. Древние римляне вовсе не были сентиментальным народом, но жертвоприношения детей у карфагенян (народа, близко родственного хананеям) вызывали у них омерзение; и именно они стали одним из главных аргументов, почему «Карфаген должен быть разрушен». Не просто завоеван и подчинен, как прочие города, а разрушен, уничтожен - и когда город был взят, с ним так и поступили. Даже территорию его распахали плугом, чтобы показать: такого города больше не должно быть на свете.

Точно так же относились древние израильтяне к местному населению Палестины. Еще Аврааму было сказано, что его потомки овладеют этой землей, но не сразу, поскольку «мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась» (Быт. 15, 16). То есть Бог ждал перемен к лучшему долгие столетия, Он назначил некую невидимую черту, «меру беззакония», за которой всю эту цивилизацию ждало уничтожение. И вряд ли это можно назвать слишком жестоким: дурная бесконечность греха была бы намного хуже.

По отношению к хананеям израильтяне в данном случае выступили как «бич Божий» - позднее другие народы (ассирийцы, вавилоняне) сыграют ту же роль по отношению к самому Израилю. Но дело не только в наказании: Израиль должен был оградить себя от всех мерзостей местной религии. Кочевые скотоводы-израильтяне просто растворились бы в изысканной городской цивилизации Палестины, намного превосходившей их по своему культурному уровню. В результате учение о Едином Боге было бы утрачено человечеством. Словом, если бы эти народы не были истреблены, то еще долгие века, возможно, и по сей день, люди приносили бы в жертву идолам своих детей и считали бы это высшей формой религиозности. Было бы это гуманнее?

Херем, он же анафема

Итак, когда израильтяне истребляли хананейские города, речь шла не просто о проявлении «молодецкой удали» и даже не о наказании, а о чем-то гораздо более важном и серьезном. Чтобы понять это, взглянем на рассказанную в 7-й главе книги Иисуса Навина историю человека по имени Ахан: он польстился на часть иерихонской добычи (красивую одежду, золото и серебро) и приберег их для себя. Но Господь наслал на израильтян военное поражение и объявил: «заклятое среди тебя, Израиль; посему ты не можешь устоять пред врагами твоими, доколе не отдалишь от себя заклятого» .

Слово «заклятое» на древнееврейском языке звучало как «херем» (его арабский эквивалент вошел в русский язык как «гарем», то есть нечто запретное для всех, кроме одного человека). А в древнегреческом переводе появилось такое знакомее нам сегодня слово «анафема»... Что же это такое?

Это слово означает не что иное как жертвоприношение: нечто целиком, полностью и навсегда отданное Богу. Оно изымается из повседневного обихода и человек больше не имеет права этим пользоваться. Это могли быть участок земли или животное, которое в таком случае приносилось в жертву. Но в данном случае речь шла о целых городах. Израильтянам было сказано: вам не принадлежит ничего из завоеванного, все это отдается Господу. Ни одна живая душа, ни один предмет из этих городов не могли остаться у израильтян, как при чуме или радиоактивном заражении. В те суровые времена это означало одно - тотальное истребление.

Конечно, в наши дни, когда кого-то предают церковной анафеме, его не убивают, но говорят примерно то же самое: этот человек не имеет к нам никакого отношения, пусть Господь поступает с ним, как сочтет нужным (примерно так использовал это слово и апостол Павел, например, в 1 Кор. 16, 22).

Это разительно отличается от того, что делали и чем хвастались ассирийские цари.

Чему учит книга Иисуса Навина?

Конечно, это далеко не единственное возможное толкование этой непростой книги. К сожалению, на протяжении истории люди не раз с легкостью цитировали ее в оправдание своих собственных завоеваний. Например, североамериканские колонисты часто видели себя израильтянами, отвоевывающими у нечестивых туземцев свою «землю обетованную». Этим и объяснялась отчасти их жестокость по отношению к индейцам.

Да и в современном государстве Израиль нередко вспоминают Ешуа Бен-Нуна (так звучит имя Иисуса Навина на древнееврейском) в связи с вопросом о государственных границах: раз он эту землю отвоевал, значит, она навеки наша, а кто с этим не согласен, пусть убирается подальше.

Разумеется, такое прочтение очень далеко от изначального смысла книги. Да, в ней проводятся границы - но только для своего времени; да, в ней предписывается истребление народов - но только этих конкретных народов, давно исчезнувших с лица земли. Да и не про то, в сущности, книга... Чему же учит она в первую очередь?

«Будь тверд и мужествен; ибо ты народу сему передашь во владение землю, которую Я клялся отцам их дать им; только будь тверд и очень мужествен, и тщательно храни и исполняй весь закон, который завещал тебе Моисей, раб Мой; не уклоняйся от него ни направо, ни налево» , - так Господь говорит Иисусу (Ис. Нав. 1, 6-7). С этого призыва начинается эта книга, а вовсе не с призыва уничтожать всё живое, хотя сегодня чаще всего вспоминают именно о нем.

Израильтяне - пожалуй, впервые в мировой истории - отказались истреблять врагов по собственному почину, передав решение в руки своего Бога. Да, они вели кровавые войны, но это были «войны Господа», войны с теми, кто выступал как Его враг. Если они вторгались в чужую землю, то не потому, что земля эта им очень понравилась, или ее обитатели чем-то их обидели, а потому, что так велел им Господь.

И совершенно неправы те, кто приводит эту книгу в оправдание собственных военных кампаний: то, что было сказано Иисусу Навину в конкретной исторической ситуации, распространять на другие времена и другие народы ни у кого права нет.

От Иисуса Навина до Иисуса Христа, давшего нам заповедь «подставь другую щеку», предстоял еще очень долгий путь, но очень важный шаг на этом пути был сделан. И в книге Иисуса Навина много раз мы встречаем фразу «будь тверд и мужествен». Современные христиане часто забывают эти слова. Но во все времена бывают моменты, когда верующему нужно быть не созерцателем, а воином. Этому и учит книга Иисуса Навина.

Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина.

О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов рассказывает наш постоянный автор в проекте .

Смотрите очередной прямой эфир на по вторникам в 20.00, во время которого вы сможете задать свои вопросы.

Многие страницы Ветхого Завета могут глубоко шокировать современного читателя - и на них любят указывать атеисты. Какое место эти фрагменты Писания занимают в Божием замысле?

В Ветхом Завете - в Пятикнижии и книге Иисуса Навина - можно найти повеления, данные от лица Бога, истреблять целые народы. Как после этого можно говорить, что Бог есть любовь?

Действительно, такие повеления в Ветхом Завете есть: «А в городах сих народов, которых Господь Бог твой дает тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию: Хеттеев и Аморреев, и Хананеев, и Ферезеев, и Евеев, и Иевусеев, как повелел тебе Господь Бог твой, дабы они не научили вас делать такие же мерзости, какие они делали для богов своих, и дабы вы не грешили пред Господом Богом вашим» (Втор 20:16-18).

Существуют разные подходы к пониманию этих повествований; вообще, христиане в недогматических вопросах могут расходиться, и это нормально.

Поэтому важно отметить, что вопрос о понимании этих повествований и вопрос о вере во Христа - это разные вопросы. Люди, верующие во Христа, как в Богочеловека и Искупителя, могут тут давать разные ответы, в том числе, такой ответ, как «я не понимаю». Если вам кажутся непонятными или отталкивающими какие-то места Ветхого Завета - это совсем не повод терять веру во Христа.

«Я не понимаю» – это совершенно приемлемый для христианина ответ. Но, все же, попробуем понять.

Откровение носит поступательный, постепенно разворачивающийся характер. Образ Бога в сознании Его народа постепенно меняется - не потому, конечно, что меняется Бог, но потому, что люди делаются более способны Его понять. Поэтому, разумеется, в нашем понимании Бога книга Иисуса Навина и Евангелия находятся на разных ступенях. Образ Бога в книге Иисуса Навина - это Его образ в сознании людей той эпохи. Чтобы понять, каков Бог, мы взираем на Иисуса Христа, а Иисуса Навина интерпретируем исходя из того, что нам открыто в Новом Завете.

Что нам при таком прочтении говорят соответствующие повествования Ветхого Завета?

В наши дни слово «язычество» означает что-то вроде этнографических ролевых игр. Во времена Ветхого Завета это было что-то больше похожее некоторые современные африканские культы с широко распространенными человеческими жертвоприношениями. Как, например, сообщается в недавних новостях из Уганды: «За сентябрь в стране по подозрению в совершении ритуальных убийств арестовали более 44 человек. Один из них сознался, что убил восемь женщин. «Эти убийства были ритуальными жертвоприношениями, - говорит генерал-инспектор полиции Уганды Кейл Кайихура (Kale Kayihura). - Мы работаем не покладая рук, чтобы арестовать остающихся подозреваемых и искоренить эту практику».

Мы с полным пониманием относимся к процитированному здесь полицейскому чиновнику, который не проявляет терпимости к такого рода религиозности и, очевидно, мерами полицейского насилия стремится ее искоренить.

Для современников Иисуса Навина отделить нетерпимость к греху от нетерпимости к людям было еще невозможно. Это и в наши-то дни многим трудно, а в ту эпоху человек воспринимал себя как часть коллектива, рода-племени, истина о личном и вечном спасении еще не была открыта.

Как мы видим в Пятикнижии, все благословения и проклятия носят коллективный и посюсторонний характер. Если вы (в целом, как народ) будете хранить верность Богу и повиноваться Его закону, у вас будет изобилие всего, вы будете прогонять всех врагов, будете здоровы и многочисленны; если не будете - то вас постигнет проклятие, то есть голод, болезни и поражения, так что в конце концов вы будете истреблены.

Люди, которые, как хананеи, необратимо погрязли в нечестии, наследуют проклятие, которое проявляется в том, что они в целом (как сообщество) будут истреблены с лица земли.

Важно и то, что для израильтян языческие практики окружающих народов были постоянным соблазном. О нечестивом царе Ахазе, например, говорится, «он совершал курения на долине сынов Еннома, и проводил сыновей своих через огонь, подражая мерзостям народов, которых изгнал Господь пред лицем сынов Израилевых» (2 Пар 28:3).

«Проводить [детей] через огонь» – означало сжигать их в жертву языческим богам. Как сказано в другом месте у пророка, «Устроили капища Ваалу в долине сыновей Енномовых, чтобы проводить через огонь сыновей своих и дочерей своих в честь Молоху, чего Я не повелевал им, и Мне на ум не приходило, чтобы они делали эту мерзость» (Иер 32:35).

Или, как говорит псалмопевец, «и приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых приносили в жертву идолам Ханаанским, – и осквернилась земля кровью» (Пс 105:37,38).

Именно на этом фоне ветхозаветные повествования и подчеркивают предельную нетерпимость по отношению к язычеству на том языке, который был понятен людям того времени.

В Новом Завете мы узнаем, что люди, погрязшие в самом чудовищном язычестве, могут быть спасены и присоединены к Божиему народу, то есть Церкви. Бог ищет их спасения, а не гибели, однако позиция предельного неприятия по отношению к язычеству остается. Для того чтобы обрести спасение, язычество необходимо отвергнуть. «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор 6:14).

Просто мы - в отличие от современников Моисея и Иисуса Навина - можем отличить грех (с которым никакого мира и компромисса быть не может) от грешника (который может покаяться и примириться с Богом).

Некоторые почитаемые фигуры Ветхого Завета совершают очевидно аморальные поступки - Лот спит со своими дочерьми, Авраам обманывает, Давид, «муж по сердцу Божию», проявляет жестокость в ходе борьбы за власть. Как Библия может предлагать их в качестве примеров для подражания и людей угодных Богу?

Библия и не предлагает эти поступки в качестве примера. Подчеркнем тезис, который мы уже выдвигали - Библейское откровение развивается поступательно, от более грубой и приблизительной к более ясной картине того, кто есть Бог и чего Он хочет. Со всей ясностью Бога являет Иисус Христос - и как нам жить, и как нам подражать Богу, мы узнаем, глядя на Него.

Далеко не все, о чем рассказывается в Библии, предлагается нам именно в качестве примера. Библия не приукрашивает реальных людей. Их подвиг веры и доверия Богу совершается на реальном фоне глубокой греховности древней культуры, к которой они принадлежали, и их личной греховности. Среди всех жестоких и невоздержанных людей эпохи Давид выделяется не жестокостью и невоздержанностью (это как раз стандарт того времени), а тем, что Он искал Бога и проявлял желание жить по Его воле.

Авраам выделяется не общими чертами, характерными для людей его окружения, а тем, что он поверил Богу. Примером для нас служат не нравы того времени (и не личные грехи этих людей), а их обращение к Богу из тех условий, в которых они находились.

Подвиг веры Авраама, за который его до сих пор прославляет Церковь, состоял в том, что он согласился принести в жертву Богу своего сына. Что же похвального в готовности убить своего ребенка?

Современному читателю эта история непонятна из-за непонимания культурного контекста. На самом деле, это история отмены человеческого жертвоприношения. В ту эпоху принести в жертву Богу первенца было общеизвестной практикой. Обычно это совершалось в каких-то особенно тяжелых обстоятельствах - при нападении превосходящих врагов, эпидемии, когда люди шли на крайние меры, чтобы «достучаться до небес».

Как мы читаем, например, в Книге Царств, «И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли. И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене» (4 Цар 3:26,27).

Авраам проявляет предельную свою преданность Богу тем, что готов отдать своего сына, но Бог, в итоге, принимает преданность Авраама, но не принимает самой жертвы.

«И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! Авраам! Он сказал: вот я. [Ангел] сказал: не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня. И возвел Авраам очи свои и увидел: и вот, позади овен, запутавшийся в чаще рогами своими. Авраам пошел, взял овна и принес его во всесожжение вместо сына своего» (Быт 22:10-13).

Для древнего сознания характерно прецедентное право. На вопрос «почему мы, израильтяне, в отличие от соседних народов, не приносим человеческих жертв» история Авраама давала ответ: потому что Бог в свое время отменил это, дав Аврааму Свое благословение и без такой жертвы.

В истории Церкви образ Авраама, который был готов принести в жертву Богу своего Сына, предизображает самого Бога, о котором сказано: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3:16).

Так как никакие жертвы, приносимые людьми, не могли искупить грех, Бог в Иисусе Христе Сам стал такой Жертвой.