Отец Сергий читал стихи. Слушали с нескрываемым волнением – за каждым словом – точный, меткий, зримый образ. И такой добрый. И такой узнаваемый. Полтора часа узнавания самих себя, полтора часа узнавания Бога в поэзии отца Сергия.

О многом он говорит с юмором. С юмором добрым, без тени цинизма. О многом – со скорбью. В улыбке его стихов – безмерная любовь к тем, о ком он пишет. Он спокоен, но неравнодушен. Он не поддается на разговоры о том, как нынче Петров пост неумолимо долог. Он служит в небольшом сибирском городе, приехал в Москву всего на три дня – провести несколько творческих поэтических вечеров, чтобы скорее вернуться домой в Минусинск, где на весь город всего три священника. Священник Сергий Круглов, давно полюбившийся многим по своим стихам и правильным, ясным – в яблочко – ответам на сложнейшие вопросы – провел два творческих вечера в Москве – клубе ОГИ и храме св. мц. Татианы при МГУ.

Главное событие московского дня для о.Сергия – служение Литургии в храме свт. Митрофания Воронежского вместе с другом и собратом о.Константином Кравцовым. «Представляете, какая у меня сегодня радость, о.Константин пригласил меня послужить в свой храм» – первым делом сказал о.Сергий утром по телефону, договариваясь о времени интервью. К этой праздничной Литургии он еще не раз возвращался в своих рассказах. «В книжном одно расстройство, если даже часть взять того, что нужно прочитать, никаких денег не хватит, да и места в квартире. Но какая же у нас радость сегодня – удалось Литургию послужить!».

«Сегодня на проповеди я передал прихожанам поклон из Сибири и спросил, какая самая главная святыня Москвы», – с этих слов о.Сергий начинает свой поэтический вечер в храме св. мц. Татианы. «Самая главная святыня Москвы– это москвичи, люди! Христос воскрес не ради стен, не ради предметов, а ради людей”.

Незадолго до крещения, в 1996 году, отец Сергий перестал писать стихи. Вернее, они сами перестали писаться. Пропало вдохновение – техника есть, а вдохновения нет. После уже – сжег все свои написанные до крещения стихотворения. Перерыв был длинный – восемь лет не писал стихотворений о.Сергий. Теперь его поэтическое слово – это не только портрет с натуры, это – слово о Христе. Стихи – это слово от человека к человеку, поэтому, уверен отец Сергий, они могут привести человека к вере, если только написано от всей души.

Отец Сергий читал стихи. Слушали с нескрываемым волнением – за каждым словом – точный, меткий, зримый образ. И такой добрый. И такой узнаваемый. Полтора часа узнавания самих себя, полтора часа узнавания Бога в поэзии отца Сергия. Маленькая девочка в конце встречи спросила: «Батюшка, вы про все нам рассказали, но забыли рассказать про котенка, который у вас живет», и благодарные слушатели еще долго не хотели отпускать батюшку.

Заглянем ненадолго на вечер отца Сергия, послушаем, как он читает стихи.

Антипасха

Федору Васильеву и Облакову_Штанаху

Не всяк невидящий – блажен.

Не всякий жаждущий – напьется,

Когда тысячелетний плен,

Чтобы закончиться, начнется.

Но ты – узнаешь ли Меня

В соитии вина и хлеба,

В смиреньи смерти и огня,

Фома, попавший пальцем в Небо?

Россия перед Вторым пришествием

Не раскаянье – сплошь окаянство.
Но чего-то, упорствуя, ждёт,
Беспробудным спасается пьянством
И терпением русский народ.

Чем сберечь нам жестокую выю,
Подходящим к последней черте?
Детской верою: нас не чужие
Будут, русских, судить на Суде.

Поповская лирика

о.Константину Кравцову, с братской любовью

Великий Вход грозно сияет.
Бледный священник висит, никакой,
Уцепившись за Чашу.

Но все пройдет, отляжет,
Его помилуют,
Он станет легок и многословен,
Как напакостившее дитя, избежавшее порки.
Опьяненный глазами паствы,
С амвона он скажет спич,
И нимбы икон померкнут.

И грозные Врата покорно
Дадут себя завесить
Катапетасмой обыденности.

* * * * *
смирись прихожанин!
я – твой пастырь
а нам пастырям знаешь ли тоже
не чуждо ничто овеческое

(особенно шкура)

перед тем как дать начальный возглас
последний взгляд
в алтарное зеркальце
(не забыл ли подровнять бороду? – все в порядке
прыщик? – еще не созрел
глаза? – глаза еще светят
ровным невозмутимым
светом выгорания)

«Блааагословееен…»
вечеренка
журчит обиходом
как всегда как вчера
как завтра

Птичий Двор

Перед панихидой дьякон озадачил меня вопросом: вот в записке написано имя «Эдвард» – как его возглашать, наверное, «Евгением»? С чего бы это, спросил я. А вот он помер, и родным известно, что был он когда-то давно крещен, а с каким православным именем – никто не знает… Что за ерунда, сказал я. Как есть – так и называйте. Господь Сам знает, как его звать, зачем же изобретать что-то несусветное?..

На это дьякон отвечал, что другие батюшки его корят и прещают, когда он вот этак-то возглашает вслух имена, не содержащиеся в наших святцах, и де как же быть?

М-да уж, зачесал я тут затылок…и посоветовал дьякону: а вы в таких случаях пищать научитесь.

Как это?!!

Да так, – как по телевизору пищат, ежели кто-то допустил в речи нецензурное слово. Так и вы возглашайте: «..усопших рабов Божиих: Иоанна, Дарии, – ПИИИИИИИ – Симеона…»

Единорог

Жизнь навалилась?

– давай-давай, рогом упирайся!

Ах, не можешь?

рог обломался?

так у тебя второй есть.

Откуда? – да брось!

Смирись да признайся хоть сейчас-то, что какой уж ты там величавый весьвбелом волшебный таинственный геральдический единорог–

ты просто самая обыкновенная сидорова коза, бесстыжие глаза, за шиш с маслом куплена, все бока луплены.

Стыдно? – ничего! Со стыдобушкой-то оно – спасительнее будет.

Направо – агнцы

Налево – козлищи

А гордого единорога – вроде как некуда

Так и стоит посреди

В нелицеприятном свете прожекторов Суда

От напряжения поджилки дрожат

Но марку пока держит

Губу закусил не плачет

На Судью чтоб слезами себя не выдать типа не смотрит

И Судья на него не смотрит листает Книгу Жизни

И все остальные молчат

Листает медленно

Тщательно водя перстом

Проглядывает страницы

Тянет время – жалко дурня

Да только в Книге Жизни –

Ну ни единой картинки

С горделивыми геральдическими единорогами

(Других подходящих впрочем тоже

Нету картинок:

В эпоху чести и ристалищ

Традиции изображать на гербах

Нищих духом животных

Видимо как-то не сложилось)

И вот в тот самый миг

Когда горючая

Детская по сути

Слеза таки не выдержала и покатилась

Оставляя некрасивый мокрый

След на холеной серебристой шерсти

Судья захлопнул книгу

Улыбнулся мудро и нежно

Светло как первый дождик в апреле –

И принял решенье.

Песок духа

Отцы наши
вечерю в горнице
Сионской правили.
Пили, за горла
яли сосуды,
полные всклень
вина Духа,
били об углы,
хрипели, наставляли
стеклянные розы,
кривые осколки
канонов, преданий,
брат брату
в яремные вены
за аз единый.
Кости трещали,
горницы стены
ходуном ходили,
смешан с юшкой,
в песок тек Дух –
вино Божье.

Мужики дерутся –
не лезь, бабы,
вон, пащенки дети!

Под утро стихло.
Пуста горница.
Хлопает ставень.
Сквозняк ржаво
свистит в горлышки
бутылей битых.
Мамка над мертвыми
в углу воет.

Слепые детки,
приблизились робко,
ползаем ныне
под столом, ищем
пролитого Духа,
мрём, жаждем.
Сбираем, жрём
песок горстями,
высасываем до капли.
И на том спасибо,
отцы, деды.

Песок дерёт горло.
О…чьи пальцы, –
вот наткнулся,
во тьме шарят
предрассветной,
гладной, сиротской,
мне навстречу –
ты ли, братик?

Я, братик.
Держись, милый.
Бог не оставит:
песка много.

Раскол

Навеяно levkipp*ом

маленького батюшку
затукали остроконечники
подобрав полы рясы
бежал в блефуску

«какая разница —
–успокаивал свою
маленькую
пастырскую совесть –
–и там
такие же лилипуты»

Чипполлино

Молодой дьякон, вбегле хиротонисан,
С плачем просыпается: приснилось ему,
Что служил он лихорадочно, среди каких-то кулис,
И пахло мышами, а сцена ползла во тьму.

Что служил он с потным позором, в одних трусах,
В ораре, прилепленном скотчем к плечу, бледный, как мел,
И голос дрожал, а в уничтожающий ответ
Хор незримый “анаксиос!” гремел.

И вот проснулся; и трясся, – сердце где,
А где селезёнка! – и так дьякон рыдал:
“Моя мразь наставляет меня в ночи!
Я не вычитал правила, Господи, я так мал!

Христе мой! Душат меня сопли, а платка чистого нет,
Отпусти меня, Господи, нет мне, грешнику, прощёного дня!
Мне снилось, что право правили вальсамоновы стражи: повалили, рыча,
И, риза за ризою, облачение содрали с меня!”

И Господь присел, утешая: “Клирик ты луковый, опять не спишь!
Ну не плачь ты, милый, ну прости ты их.
Что ж ни силы, ни славы не можешь ты удержать!..
Ох, руки твои дырявые – вроде Моих.

Ну содрали стихарь, ну подрясник с бородой,
Ну тело, душу, – ну что? всё равно не твоё.
Это – Моё. А сердцевинка-то луковки – гляди! – цела,
Вот она! И уж никто не дерзнёт её.

Се, чтоб родилось дитятко, сдирают с него послед,
И мать снимают с него; и – чист, грязи грязней.
Так, слой за слоем, за любовью любовь – тебя
Одену Я светом, луковка, яко ризой Моей.”

Халкидон, знамение пререкаемое

Над могилами мучеников лампады не гаснут.
Злой ветер в ночи воет,
С трепетными пламенами воюет,
Зло хохочет:
“Какой же Ты Бог, если умер!
Какой же Ты Человек, если воскрес!”

Внук расстрелянного священника,
Семинарист-первокурсник,
За полночь к экзамену готовясь,
Уснул сидя.
Ломкие плечи зябки,
Рыжий вихор, слюны капелька – всё
В нём спит. Под головою –
Книга, история Вселенских Соборов.
Парнишка во сне улыбается: он видит,
Как в белизне и злате, там, в небе,
Кирилл и Несторий
Встретились и обнялись, плача.

Безумствуй бессильно, злой ветер!
Ты – знак распада:
Ведь Бог и человек – две полноты совершенных,
И когда они воссоединились
В крови и сиянии слёз, – миру
Стало их не вместить, и ночь,
Треща, лопнула. И в швы
Хлынуло утро.

Льдинкой хрустит, март пророчествует
Сиреневая звезда.
Маленький город сонно ворочается
За пазухой у Христа.

Спи, ещё рано, спи, Мой выстраданный,
Суетный Мой!
Скоро будильник взорвётся, выстрелит
Новой весной.

Небо, как хлеб, разломим надвое –
Синь, высота!
Радостно с серых крыш закапают
Кровь и вода. †

Блудный сын

Так я ничьим рабом не быть старался,
Что в плен попал в земле глухонемых,
И привкус поролоновый остался
В твоих, о жизнь моя, стихах переводных.

Прошло ли двадцать лет? вчера? сегодня? –
С Тобой, лицом к лицу, стоял я зло,
И из передней, как из преисподней,
Угарной вольностью несло.

Был май лихой, и пьяный и зелёный,
И Ты в дорогу мне конвертов передал,
Но я тогда не верил в почтальонов
И стиль эпистолярный презирал.

А здесь …хватает мне труда дневного,
Чтоб по навозу вилами писать,
И не припомнить мне ни улицы, ни дома,
И нет слюны, чтоб марку облизать.

Всё так, как есть; лишь иногда, ночами,
В воды стекло стоялое гляжусь,
И сединой, и горем, и глазами
Я на Тебя похожим становлюсь.

Егорий из Скотопригорьевска

Ксении Лученко

А поворотись-ка, сын!
(Гоголь)

И вот наш алтарник вырос,
Уехал от нас в большой город
И, закончив там первый курс семинарии, на вакации прибыл.

Снисходительно пройдясь по храму, ставшему ему тесноватым,
Перво-наперво поразил он
Девчонок из воскресной школы
(На их робкие приветствия кивнув сдержанно, как младой Тихонов-Штирлиц)
Лощеным кроем черной семинарской пары.
Затем довел до свекольного румянца
Молоденькую сей же школы директрису,
Расспросив, не завели ли еще на приходе
Православного молодежного ночного клуба,
А также и сочувственно заметив,
Что не целовать иконы во время месячных – народное суеверье.
Затем, взойдя на клирос, где шла спевка,
Послушал, вполголоса хмыкнул: «Глас десятый!…
Этот стон у нас песней зовется!» –
И, золочеными очочками блистая,
Прочел наставительным тоном притихшим пенсионеркам
Лекцию о демественном распеве.
Войдя в алтарь, оглядел иконы,
Писанные в синодальное время оно,
На которых упитанные архангелы складчато вздымали
Пучочки белых печеночниц под видом ваий
И газовые горелки с ручками под видом мечей,
Архангелы с ширококостными простодушными важными ликами
(Модели безвестных богомазов, почетные мещане,
Давно упокоились в суглинке, под рябинами местного погоста),
И, скривив губы, молвил:
«Мда!… Скотопригоньевский стиль, вырожденье!…
И где обратная перпектива?
Архимандрит Зинон был бы в шоке!..»
И, наконец, когда обличительно перстом указал он
На деревянного, крашеного в белый,
Голубя над Царскими вратами
И начал: «Упадочная тенденция! Еще на Большом Московском соборе…»,
А голубь в ответ, не утерпев, метко, смачно капнул
На отутюженный его воротник, попутно
Стеколки очочков забрызгав, –
Так он обиделся, такие рдяные, рясные
Навернулись слезы на пушистых русых ресницах,
Что старенький батюшка рассмеялся:
«Жорка-обжорка! Да какой же ты, родненький мой, большой стал!»
И, потянувшись на цыпочках, поцеловал чадо
В непокорную вихрастую макушку.

Процесс

Церковные старосты, цитируя мистиков,
Имеют поймать еретиков с поличным.
Еретики, цитируя тех же мистиков,
Норовят подсыпать старостам в молоко пургену
(Если пост - то молоко, разумеется, соевое).

Процесс так разросся,
Что папки с делами заняли две трети помещений
Епархиального управления. Что-то будет.

Мистики - те молчат. Они знают:
Как бы ни повернулось дело,
Всё равно именно им придётся за всё ответить.

Как дети под дождём, стоят они молча
(Когда семью выгнали из дома,
А взрослые, поклявшись мстить, ушли в горы).
В ПУСТЫНЕ

Оставив злой, гнилой, погибающий мир,
Ты отвернулся и ушёл в пески,
Прочь от скверны, прочь.
Там, в пустыне, ты начал заново: молитва и пост,
Небо и ты.
Бог тихонько вздохнул,
Поднял брошенный мир и побрёл за тобой вслед.
Увязая в песке,
Бог подошёл и неловко пристроил мир
У твоих ног. Когда ты не обернулся,
Он кашлянул, подвинул ношу поближе.
(Так, выйдя из джунглей, туземная мать,
Ни слова не разумея по-человечьи, кладёт
Безнадёжно раздутое в тропической водянке дитя
У ног большого белого человека:
Спаси моего ребёнка, сагиб.)

И какая разражается битва! В каком
Яростном отчаяньи вы двое!
Сцепились, рыча друг другу в лицо,
Жилы вздулись, не дрогнет ни один!
Небесные силы – и те
В ужасе скрылись, страшатся глядеть!

А мир – тот ничего не видит. Мир спит,
В липком сне зубы его скрипят – видимо, глисты,
Солнце палит веки, изъеденные лишаём;
Миру снится гуашевый сон:
Солнышко о шести толстых лучах, белый песок,
Красное море – лазоревым вдалеке,
Павел – коричневый старичок – в профиль, под пальмой плетёт
Опоясание из палой листвы,
Пряничный ворон, янтарный хлеб.

АЙЯ ЭАРЕНДИЛ ЭЛЕНИОН АНКАЛИМА

в пригородной лесополосе – праздник победы

добра над злом:

там мирные ролевики-толкинисты с гопниками сражались

выстояли одолели связали

посадили на опушке

ждать восхода

когда солнышко превратит гопников в камень

толкинисты - всем под сорок

одиннадцать мужиков и две тетки

лучезарные у всех имена из одних гласных

плебейским языком и не произнесешь рискуешь

поиметь заворот гортани –

тихо улыбаясь точат

деревянные мечи

сурово и ласково на синдарине

гопников увещевают:

«то-то тролли служители мрачного срача смиритесь

радуйтесь скоро станете

добрым поделочным камнем сердоликом

годным на талисманы руны и плащные застежки

послужите на дело победы

сил света!»

гопники – двоим из троих по пятнадцать

одному восемнадцать – не отвечают

лежат на траве вповалку

дрожат от предутреннего хлада шмыгают носами

сквозь дыры от выбитых зубов цыкают розовым тягучим

треники от росы намокли

мосластые локти сведены за спиною

посинелые ладони в цыпках

обреченно прислушиваются: вон в тумане

прогудела первая электричка

взойдет солнце

Потопная песнь

За мной, за мной, весёлый Ной,
Отважный капитан!
Веди кораблик заводной
Сквозь рифы и туман!

Грузи на борт свой скарб скорей
С собакой и котом,
В дорогу трубочку набей
Душистым табачком,

Винца бутылку погрузи,
А то и не одну,
И сыновей своих возьми,
И верную жену,

И том стихов, и свет свечи,
И сладких снов ушат,
И тараканов, что в ночи
За печкою шуршат,

Возьми печалей и забот,
И умерших друзей,
И всех соседей, кто живёт
На улице твоей,

И город погрузи на борт,
Весь прах его и тлен
(Кряхтит кораблик, но свезёт -
Вот только б не дал крен!..),

И лет прошедших тяжкий груз,
И смерть, что впереди, -
Возьми, покуда отвернусь,
В кораблик посади.

Скорей! А то Мой гнев придёт -
А ты в порту стоишь!
Что увезёшь - то пусть живёт.
Всё, что благословишь.

МОСКВА – ТРЕТИЙ РИМ

Осень – ярый пожар, да внутри гнилой.
Золотая, но смерть по сути своей.
Костер раскола разжигал Аввакум,
Но дрова-то собирал Филофей.

Отпала гордыня, смирилась до зела,
Да смочило дождями – грязь да зола.

Приступит Русь, и сердце глубоко,
А в сердце – грязь до дна, и на грязи воздвигнуть
непросто
Вавилонскую башню, третий Рим,
Музей холокоста.
ОБЩЕНИЕ СВЯТЫХ

Мы когда-то считали, что нимб –
Просто блестящий металлический диск,
Которым голова прикрепляется к доске.
Мы за чудо почитали копоть икон
И неразличимость цветов. Чудес
Мы не знали. Но произошло
Открытие небес, светолитие дня.

Как молоды оказались вы!
Раскрыв рты, мы смотрим на вас,
Как младшие братья, позабыв совок,
Из песочницы восхищенно глядят
На белозубого брата-моряка,
Пришедшего на побывку весной.
Лучистый смех, сиянье погон,
Сильные руки, вверх взмывает малыш.

Так вот что такое пурпур – живая кровь!
Так вот что есть бытие – вохра и санкирь!
Так вот что есть золото – не металл,
Но живое сгущение света! Так вот
Что такое белое!

Когда вы склоняетесь, встаете близ,
Мы забываем уныние и печаль,
Одиночество, тревогу и плен,-
Собственно, все, что и составляет предмет
Нашей слезной молитвы к вам.

«Долой охранительное православие! – воскликнут многие. – Долой посредников между нами и Богом! Бог близок нам, вот сейчас как раз Рождество – Он пришел в мир, лежит в яслях, пропустите, пропустите меня к Нему, я хочу видеть этого Человека!» Погоди, брат, погоди, не торопись…

7 Янв 2012 | Священник Сергий Круглов |

Украшенная ёлка, символ Рождества, не раз участвовала в бурной политической истории России. Вслед за Ахматовой елка, если б имела дар речи, вполне могла бы повторить: «Я была всегда с моим народом Там, где мой народ, к несчастью, был…»

28 Дек 2011 | Священник Сергий Круглов |

Так-то в хате вечно сифак был, тетка была лихая, стрелочница на станции, пила, мужиков водила, а вот фотки эти – берегла. И молилась всегда по ночам на коленях перед ними. Муж ее тоже был Николай. Не пойми, кому и молилась – то ли тому Николаю, то ли этому…

19 Дек 2011 | Священник Сергий Круглов |

О важных событиях слухи в народе разносятся мгновенно, о том, что привезли Пояс Богородицы, люди узнавали помимо всяких объявлений, передавали эту весть из уст в уста. Передают ли из уст в уста весть о новом переводе Книги Книг на всем понятный современный язык?

14 Дек 2011 | Священник Сергий Круглов |

Вот у человека целый «букет Абхазии», набор: язва желудка, панкреатит, диабет. Такие люди приходят к батюшке (с которым, тем более, давно знакомы) и говорят: «Батюшка! Я согрешила! Благословите на молоко на пост!»

28 Ноя 2011 | Священник Сергий Круглов |

Я гляжу, россияне, Вы как бы особенно благочестивы: Вы устроили алтарь Ангелу Недостоинства. Не стоит ему поклоняться: он Сам поклонится вам. Ангел Недостоинства вечно опаздывает На утренние разводы Небесных Чинов: Он дворником служит У бетонных панельных подъездов…

11 Ноя 2011 | Священник Сергий Круглов |

То, что священник пишет в блоге, – что это? Нарочито миссионерский посыл? Проповедь ли церковная? Или просто человеческие размышления, в которых есть место и несовершенству, и сомнениям, а значит – место возможности в диалоге попросить прощения и сказать «я был не прав»?..

28 Окт 2011 | Священник Сергий Круглов |

Страсть до чего цыгане любят клятвы давать. Клянутся – а потом, не в состоянии исполнить, в ужасе в храм идут, мол, снимите с меня клятву. На днях женщина пришла, плачет. Чего, говорю? – «А я не знаю, что делать! А я поклялась на могиле!…» — На какой могиле, что такое?! – «А на могиле поклялась, что его зарежу! Вот ребенком этим поклялась!..»

5 Окт 2011 | Священник Сергий Круглов |

Ну не могу я больше, батюшка, видя все это, продолжать заодно с монотонным хором повторять: дети наши страдают за грехи человечества, зато Господь, прибрав их к Себе, ангелами делает… Потому что есть сиюминутная мука за свое дитя, которое летит бездыханным в ров. И эта сиюминутная мука растягивается на вечность.

30 Сен 2011 | Священник Сергий Круглов |

Пришел с утра в храм мужик. Вид опознаваемый: синеватая одутловатость, небольшая небритость, пиджачная помятость. - Вот вы тут Богу служите… А вот например как человеку бухать бросить? Там, молитвы какие-то у вас есть, или как-то вы лечите?

19 Авг 2011 | Священник Сергий Круглов |

Пришла недавно одна тетенька на исповедь. Говорит: я к причастию приготовилась, но на вечерней службе не была, я Всенощную вчера просмотрела по каналу «Союз», спаси Господи, так удобно…

10 Авг 2011 | Священник Сергий Круглов |

Домашние животные, наши любимцы, коты и кошки, собаки и хомячки, попугайчики и вуалехвостки, братья наши меньшие – насколько вы меньшие по сравнении с нами, великими?..

13 Июл 2011 | Священник Сергий Круглов |

Слышу разговор: — Бабуль, а почему ты говоришь – Петров пост? Опять что ли пост? Пост же был уже, весной, когда Пасха? — А то был пост Божественный, а это – человеческий…

20 Июн 2011 | Священник Сергий Круглов |

— Да я не против, я рада, что дагестанец, там хорошая крепкая семья!.. И он сам никакой не фанатик, к исламу относится постольку-поскольку. А вот дочь… Она себе места не находит. Казалось бы, какая разница, пустая формальность, ради любимого человека, ради будущего, ведь это самое важное в жизни! Ну, неужели Бог не простит?!

12 мая 2011 | Священник Сергий Круглов |

Мне пришел отклик на статью «Крестная логика любви»: «Почему у всех людей, кого любил Бог, в лучшем случае – печальная, а в худшем – совершенно жуткая судьба?» В самом ли деле, как говорит христианство, Бог есть любовь? Что на это вопрошание могут ответить верующие, и — чем? Какими словами?

28 Апр 2011 | Священник Сергий Круглов |

Восклицая в дни Пасхи «Христос воскресе!», мы искренне радуемся, но при этом – не можем не чувствовать и острой тревоги: Он воскрес, а мы?.. Снова и снова, отводя взор от воскресшего и прославленного Господа и глядя окрест, мы бываем уязвлены в самое сердце: как на этом фоне ужасны мы сами, как жалка, несчастна, полумертва данная нам когда-то во владение природа и мир вокруг нас…

25 Апр 2011 | Священник Сергий Круглов |

Когда мы в Великий Пяток стоим в храме перед распятием и внимаем погребальному пению, не зря чувствуем тоску и пустоту внутри, не зря стыдимся поднять глаза на Распятого: вспоминаем любовь, которой мы причинили боль – своим эгоизмом, равнодушием, невниманием. Любовь к ближнему – не к «вообще» ближнему, не к «человечеству», а к ближнему, который рядом: муж, жена, дети, друг, подруга, теща, бабушка.

22 Апр 2011 | Священник Сергий Круглов |

Страшные катаклизмы в природе – отражение греховных катаклизмов в человеке. Тварный мир идет к концу – но именно мы с вами в ответе за то, что он умирает в мучительных корчах, истощенный, израненный и растленный нами; в ответе за построенный для нас Богом дом, в котором мы, его хозяева, живем подчас так бездарно и хищнически…

22 Мар 2011 | Священник Сергий Круглов |

Критики церковной жизни укоряют нас тем, что вот де, православные нарочно напридумывали лишнего, что когда-то никакого Великого поста не было, а первые христиане просто и радостно встречали Пасху…

16 Мар 2011 | Священник Сергий Круглов |

Ежегодно какой-нибудь строгий и благоутробный батюшка, воздев перст горе, сурово обличает, с амвона ли, с телеэкрана, со страниц церковной прессы, нечестивый международный женский день, а за ним и не менее суровые приходские активистки, начитавшиеся небезызвестных брошюр, поджав губы и потуже затянув узлы черных косынок, предают анафеме Клару Цеткин…

«Что же делать, ума не приложу… То ли тупо принять волю Божию…». И что священнику ответить на это недоумение вполне себе сознательного прихожанина? «Во-первых, я не хочу умирать. Никогда.» - а что сказать странноватому парню, подлетающему с такой постановкой задачи?

О буднях священника, его мыслях у престола и по пути домой - новая книга поэта и публициста священника Сергия Круглова «Стенгазета. Заметки из дневника», которая составлена из его записей в «Живом журнале». Отрывки из этой книги мы представляем вашему вниманию.

Вереница людей, стоящих в очереди на Суд. У каждого - пропуск: пазл, у каждого - свой… Смотришь, смотришь на эту свою жизнь: какая бессмыслица, какая тщета, ради чего жил, яко соние и сень… какая горечь (и запоздалое жгучее сожаление, не без ноты сомнения впрочем: надо было, поди, по-другому жить, ради «духовного»?!)… Какой бессмысленный пазл! Желтое пятно, половина синего кружочка, точка. И - что к чему? Фигня какая-то! Выбросить бы дрянь такую,- да зачем-то вот приказали в руке держать, не терять… вот и держим.

…А кто претерпел до конца - тот и спасется. Тот увидит всю картину полностью.

Воля Божия

Вчера в беседе один человек, несомненно, верующий и церковный, размышляя о том, как поступить в насущной житейской ситуации, сказал: «Что же делать, ума не приложу… То ли тупо принять волю Божию…» - «Сам-то, - говорю, - услышал, что сказал?!» Ну, посмеялись, конечно…

На самом деле бывают моменты в жизни, когда именно бездействие - самое трудное и ответственное действие. Не дергаться внутри себя, не простираться хотением далее завтрашнего дня, не строить планов, не ставить (кому?.. Кому?) условий, не пытаться угашать курящийся лен, доламывать надломленную трость… Это возможно при одном условии: наличия (обретения) внутри себя некоей тишины, исполненной смысла, некоего сгустка исихии*. Обретения - и внимательного удержания его там… Создания твердого места внутри себя, на которое можно ступить из лодки вслед за Ним, начиная путь по водам…

Вслушиваясь

На вечерне, на молебнах - вслушиваюсь (пытаюсь вслушиваться) в слова канона, тропарей, кондаков…

Почему у многих - пустые лица, никто не слушает поемого-читаемого?

Поют и читают плохо? А почему поют и читают плохо?

«Перевести на русский!» - воскликнут.

Не в том даже дело… Я вообще не про то. Я про то, что в молитвословиях Церкви, в связках слов и образов, ныне уже затертых для нашего слуха, сконцентрирован опыт. Но - не наш, чужой нам. (Не всем, не всем, конечно! Я не про всех, не про всех…)

Опыт - не «предстояния-председания, поста-молитвы» и прочего. Опыт жизни.
Страшный, между прочим, опыт.

А у нас его нет. (У многих из нас, оговорюсь. У иных - вижу, что есть.) Мы жить - боимся, потому что… Ох, тут не буду: страшно даже касаться…

Иначе скажу: многие пытаются научиться жизни во Христе не из жизни вообще, то есть из настоящей обычной жизни, а из вот этих же тропарей-обрядов-правил-канонов… Молитвы читают, а жить не живут. Симулякр, одним словом. Жить во Христе, не живя. Там - перед Ним симулировать «жизнь» исполнением обрядов, а здесь, в жизни, - не пускать Его в жизнь и самому толком не жить. (Только не говорите: «А! Он против обрядов! Вот-вот!». Нет, я не против обрядов, они нужны и полны жизни, просто - той жизни мы еще чужие…)

Такая тоска сдавила душу от краткого осознания всего этого…

В принципе, банальные вещи говорю, про нашу христианскую безжизненность… А знаете, почему они - в блогах, в СМИ, в проповедях и прочее - банальными стали и для кого? Не просто для тех, кому они, в общем, по барабану, кто просто наблатыкался болтать про них «со знанием дела», но и для тех, кто вроде понимает их важность - но не проживает их.

* * *
Когда садятся батарейки, в борьбе с неумолимым абсурдным миром кончаются силы и мгла уныния и отчаяния застилает очи - полезно вспомнить: вся эта мгла - внутри нас.

А снаружи…

Снаружи - просто декабрь.

Подумалось важное…

Вот про Лазаря из Вифании - ничего не говорится в Евангелии о его духовных добродетелях и подвигах, о его особой апостольской миссии и прочем…

Лазарь просто был Его другом. Иисус любил Своего друга Лазаря.

И воскресил его, уже разлагающегося…

Неужели не воскресит и нас, если любит нас, а мы - Его?

Неужели смерть и тление, грех, несовпадение, нелепость, страдание, разлука, старение, усталость, вязкий гудрон времени - посмеют не выпустить нас из могилы?

Пасха скоро

Вчера в воскресенье на Литургии, евангельское чтение от Марка.

Он им - предстоит Ему пострадать в Иерусалиме, быть убиту и в третий день воскреснуть…

А они - хлоп-хлоп глазами, помолчали; тягостное непонимание… и - снова о своем, с увлечением, глаза горят: а кто сядет у Тебя по правую руку, а кто - по левую?

И Он помолчал (с печалью, наверное, и с нежностью - любит ведь их до смерти!)… А Чашу, которую Я пью, вы потянете?

Да конечно, конечно!!! Какой разговор! Мы хоть сейчас! (Аж подпрыгивают, повизгивают, друг друга толкают: во, зыканско!)

…Дети, чисто дети.

А мы что, не такие?

Тоже всё - от своего христианства воцерковленнаго чего-нибудь такого ждем… зыканского. Результатов там, гарантий…

Какие там «результаты».

Никто, никто не знает, что нас ждет завтра.

И ничего-то мы не минуем, «щасливо» не избежим…

Страдания, труд, тревога, болезни, одиночество, усталость, разуверения и разочарования (в том числе - в Церкви нашей, в ее организации, в устоях, в целительности разнообразных «святынек», в «торжестве Православия» в мире сем), уход или предательство детей, уход «за черту» тех, к кому мы привязались, оскудение всего естества, маразм, старость, смерть - на пути каждого из нас, чего уж там обольщаться.

Никто не знает, что с нами будет завтра…

Но зато все мы знаем, что будет послезавтра.

Наш Господь, Которого мы рискнули и полюбили (кто - всем сердцем, кто - сотой частью нечистого, сорного сердца своего), воскресший, в Своем невероятном теле носящий раны (печати того, что и поныне Он - наш, а мы - Его), куда-то там «вознесшийся», но невероятным образом оставшийся с нами, да так, что мы иногда и не чувствуем Его присутствия (вот до чего Он любит нас и нашу свободу),- придет к нам снова.

Не мы к Нему на Небо (уж сколько раз мы пытались забраться на это «небо»! То воображением, то по веревочной утлой лестничке апофазы*, то по карточной башенке таких и сяких теорий, то отважно оседлав очередную космическую железяку и чая, что на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы, то еще как-нибудь, но неизменно грохаясь вниз, ломая кости, обдирая кожу, вынося из бедного черепа последний мозг),- Он, Он к нам, на бедную, изгаженную, изнасилованную, полумертвую землю, богозданную святую нашу землю! Как Судья или как кто - какая разница, скорее бы, скорее, снова - с Ним!

Восклонитесь, тени!

Все будет послезавтра, все, что началось - видите ли или нет? - уже сегодня!
Христос воскресе - ну, и мы.

Забавная картинка сегодня в храме: высокая, загорелая, тщательно отделанная фигура, маленькое черное платье, вечерние украшения и макияж (это с утра пораньше), модельные туфли на шпильках, на голове - ситцевый старушечий платок, такой, знаете, беленький в сиреневенький цветочек, завязанный узлом под подбородком… Стала она рядом с тем местом, где я исповедь совершаю, там большая икона Пантелеимона Целителя и подсвечник. Поглядела на эту икону, поставила свечку, подумала… достала из сумочки какую-то свою икону, небольшую, под стеклом, крепко взяла ее обеими руками, близко поднесла к лицу и стала в нее, как в рацию, что-то настойчиво и требовательно говорить…

Дети мы все, такие дети…

* * *
Парень, считающийся психически недоразвитым… Тревожно с ходу делится важным: «Во-первых, я не хочу умирать. Никогда. И во-вторых, хочу спастись».

Когда я сказал, что Господь все устроит,- так и просиял распахнувшимися глазами на меня! Как будто поезд вырвался в лазурный солнечный день из тоннеля.

* * *
Батюшка всем подходящим на Причастие с младенцами говорит: «Кладите младенца на правую руку… Держите, как грудью кормите». Подошедший мускулистый мужчина с младенцем в руках кататонически застывает и задумывается над рекомендацией…

Двойники

И враги человеку - домашние его (Мф 10:36)…

Кто враги? О ком говорит Христос?

Отцы-аскеты Церкви трактуют иногда так: главный твой домашний враг - внутри тебя, это твой двойник.

Твой ветхий человек, твой Каин.

А иногда, увы, это ты - враг, твоему новому человеку, твоему Авелю…

Вас двое, а сердце у вас одно, общее.

Задача нового человека - убить ветхого, убить врага, темное alter ego, мистера Хайда*, оружием веры и самоотречения, покаяния и смирения, поста и молитвы. Уморить голодом, лишив его пищи греховных страстей. Заразить вирусом света и ждать, пока свет поглотит тьму. Уворачиваться и получать удары, истекать кровью, попадать в плен, поднимать восстание снова и снова.

И - мучиться самому, потому что двойники имеют общее сердце.

Может статься, убивая двойника-врага, новый человек, Авель, доктор Джекил, погибнет и сам. Да и не «может статься» - точно погибнет. И родится снова - совершенно другим… Тем, кто уже двойника не имеет, кому Бог даст новое светоносное имя, написанное на белом камне.

Мир душевный

Стяжи, сказано опытным человеком, дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи… Совершенно верно сказано.

Насчет тысяч мы с вами точно не знаем, но что такое этот самый мир внутри нас, этот дух мирен - имеем представление. Когда он есть - то это Царство Божие. Ну или хоть просто рай. Или его преддверие. Когда его нет - это ад. Для нас самих. И для наших ближних через нас. Уже здесь начавшийся, в земном периоде нашей жизни, во времени…

Любой повод может лишить нас этого мира. От внезапного ареста по навету до мухи, упавшей в суп…

Вопрос: что делать, чтоб вернуть мир душевный?

Ответ: не тянуть, а немедленно проглотить ежа.

Обыкновенного ежа, живого, с острыми колючками…

Ежа самости.

Понимаю, что в пищевод он не лезет,- но не надо опускать руки и отчаиваться! Наоборот, надо стараться и упорно его туда пропихивать. И непременно получится, зане проглатывание ежа в этой ситуации сколь вполне реально, столь и жизненно необходимо. Пожалуй, другого рецепта против потери мира душевного и утихомиривания ада, пылающего внутри нас, и нету…

Признать свою неправоту и покаяться в самости и саможалении… Сказать это легко, сделать - смерти подобно. Как не вспомнить слов Бердяева: «Обида - это ободранное самолюбие». Ободранное болит, и изрядно.

Но когда колючий ком продерется-таки внутрь и выпадет, выйдет духовным, простите, афедроном в тьму внешнюю - вот тогда на это пустое кровоточащее место и прольется Животворящий Дух. А пока ком там, пока самость там гнездится - Духу вместиться просто некуда.

Все в человеке намешано. И грязь, и святость тут же, в одном флаконе, и такое, что никакому уму непостижимо; и никакому диву не надаёшься, имея дело с человеком.

Не надо никого никогда идеализировать, никем обольщаться. Не надо человеком очаровываться. Не надо никогда в человеке разочаровываться.

Человека надо - любить.

* * *
На службе сегодня: N., высокого роста, сутулый, с большой шишкой на переносице, волосами жесткими, как черный валенок (чувствуется под епитрахилью на исповеди), глаза светятся тихим, мирным… Человек болящий, слабоумный. Очень любит храм (и еще, как я заметил, детей). Вот и сегодня приведшая его прихожанка, патронажный соцработник, радостно пожаловалась на него: повела в баню, а он опять сбежал на службу.

О «личном»

После Литургии - спешу на почту, заплатить за телефон (спешу, так как в эти дни, после праздников, народу на почте множество).

В том же направлении спешит какая-то дама… Пришло в голову: поди, и она на почту, и с той же целью, и желание ее - прийти поскорее, чтоб занять очередь… Вот и на меня она посмотрела отчужденно и недоброжелательно: видно, думает то же самое, как бы ей меня опередить… Проявление зла, в котором лежит мир, в его простейшем, обыденном виде…

А ведь подойди я к ней, заговори, спроси: «Вы на почту?» - а тем более предложи: «Вы торопитесь? Что ж, давайте я за вами очередь в кассу займу!» - и все такое, то есть вступи в личный контакт,- последствия могли бы быть ошеломляюще небесны, благодатны! Много раз в этом убеждался, во всяких очередях и не только. В конце концов, дама шла не на почту, но не в том суть…

Вот что пришло в голову.

Проявление между людьми правды (той хорошей, евангельской, о которой - Блаженны алчущие и жаждущие правды (Мф 5:6)), милости, бескорыстия, прощения, любви и прочего возможно только после наведения между ними личного контакта. Никак не до этого.

И то же самое - в отношениях Бога и человека.

И никакой идеологией, самой наихристианнейшей, этого не достичь. Зверь-мир этих идеологий видал - и схавал - тысячи… Только - лично.

У нас тут родительский день* два дня служится, так давно заведено. Да и на многих других приходах, знаю, так же, особенно - сельских, где один священник на две-три деревни: в понедельник служит панихиды в одной деревне, во вторник - в другой-третьей, чтоб везде поспеть…

Сегодня служил панихиду в Доме инвалидов. Записок заупокойных пачку принесли: по корпусам собрали, у лежачих больных, поминают своих…

В одной написано, почерком корявым, старушечьим таким:
Петра

мамы (не помню)

Господи, думаю…

В двух словах - вот она, вся жизнь.

Чудо

Почему на Луне чудес не бывает?

Потому что там нет людей.

Чудо Божье - не загадочно-безадресное нечто: оно всегда направлено к человеку, одному ли, многим ли, оно есть послание адресату, содержащее не только информацию, доступную для прочтения этим адресатом, но и призыв: «Откликнись, это Я! И это - для тебя. В лучах чуда увидь не только Меня, но и себя, обрати взгляд на себя, в свою тьму, которой ранее ты не касался, сквозь которую не проницал,- вот, в ней стало светло, так разберись в себе - и изменись, Я хочу этой перемены в тебе, потому что люблю тебя, и люблю крестно». И если на призыв следует отзыв - то следует и действие Бога, от которого человек меняется… или - не меняется, ибо по вере вашей будет вам (Ср.: Мф. 12, 38, Мф. 9, 29.), не против веры никогда.

Кажется, Ханс Урс фон Бальтазар* назвал чудеса «словами Божьими, произнесенными для глухих»…

* * *
Действительно, священники Христовы, «профессиональные» клирики (подмывает сказать: особенно нынешние) - самые отвратительные из человеков. Это осознание, иногда невыносимое, - как плата за то, что во время Литургии они бывают самыми счастливыми из людей.

Псы нелающие, бредящие лежа

(Ср.: Ис 56:10)…

(Кризис: набрали кредитов, а платить-то вдруг - нечем и никогда, оказывается, не было чем).

«Кто близ Меня - тот близ огня».

Кто там хотел - просто погреться?

На самом краю пропасти. Глина, щебень, ноги трясутся, ищут опору, тошнота от головокружения, идешь, все время крепко зажмурившись.

Сегодня день пасмурный, холодный. К вечеру собрался дождь… Мы несли Плащаницу в крестном ходе под мелким дождиком, и она давила на голову и поднятые вверх руки, как свинцовая.

Закрываешь глаза - а с исподу белое пульсирующее небо, стаи черных птиц.
Они всё летят и летят.

* * *
Когда во время Литургии стоишь у престола, кажется, что цельнокаменный вековой пол собора покачивается под ногами… Сверху храм - корабль. Престол в нем - штурвал, трапезная - палуба, где команда занята, всяк своим делом. Икона на горнем месте - горизонт, нечто на линии воды, уходящей в небо, ориентирующее, куда ж нам плыть. Кресты на крыше - якоря, крепко держащие храм за небо. И в нерушимой незыблемости, в покое среди ревущей воды, и в непрестанном пока еще движении - удивительное, невыразимое, органически неотменимое сочетание! Есть на корабле и крысы - как без них в этом падшем, только еще становящемся эоне плавания,- но они в непрекращающемся процессе панического массового покидания судна: им все кажется, что корабль тонет, тогда как это море вокруг тонет, а корабль - плывет.

Рисунки Марии Заикиной и сына
священника Сергия Круглова - Саввы

Наши меньшие братья, - то, что осталось на земле от рая. Вместе со звездами, цветами, деревьями, первым снегом и летним дождем, они - часть первоначального творения, которое осталось непадшим в самой сердцевине падшего, изъеденного злом и смертью мироздания. Текст и стихи священника Сергия КРУГЛОВА

Ян Брейгель "Рай"

Любой писатель или поэт, думаю, не раз сталкивался с проблемой: изображать ад - легко и увлекательно, а вот рай… Один мой знакомый, читая «Божественную комедию» Данте, читал ее выборочно: «Ад» — охотно, «Чистилище» — так себе, а до «Рая» так и не добрался. И говорил: «Скучновато, понимаешь… Да и сам посуди: кому интересно читать про то место, в котором нет злодейства, а значит - динамики, про те отношения, в которых нет интриги, губительной страсти, трагедии?.. Даже новости все смакуют криминальные и скандальные, а про что-то хорошее и созидательное - никому не интересно…».

Я вспомнил его слова, когда случайно увидел японское анимэ, которое так и называлось - «Данте», в этом мультике Данте был супергероем, который спускается в ад, чтобы найти возлюбленную и снять с себя проклятье, и там сражается с жуткими монстрами. В самом деле, про рай мангу не нарисуешь!.. И вообще не выскажешь ничего, если разве только не умеешь говорить, по слову апостола, «глаголами неизреченными», в то время как ад, его образы, его законы - вот они, внутри и вокруг нас, мы в них родились, они нам ох как знакомы.

На самом-то деле все наоборот, и христианам это известно: ад не только страшен, но прежде всего - уныл и скучен, вспомним хотя бы свои списки повседневных грехов, неотвязных, как мухи, с которыми - с одними и теми же — мы годами ходим на исповедь. Они и есть само вещество ада, что в них увлекательного? А рай - это жизнь. Любовь, творчество, приключение, радость, здоровье - все лучшее, что есть в нашей жизни, создано Богом как «добро зело», и, как бы ни было испорчено нашей бренной суетой, носит в себе райское зерно.

Что же делать нам, чтобы увидеть воочию отблески рая здесь, на земле? Ангелов мы видеть не можем, да, по правде говоря, и слава Богу: для наших грешных глаз вид Ангела - слишком блистателен и грозен, они - вовсе не умилительные толстые купидончики с картин Рафаэля и не сусальные существа с софринских пасхальных открыток, вспомните поражающие человека явления Ангелов в Ветхом Завете. Кроме того, явленный Ангел вовсе не очевиден: ребенок или святой ему обрадуется, а материалист - даже не заметит, как, помните, у Льюиса в «Космической трилогии» Рэнсом чувствовал на Малакандре присутствие эльдилов, а злодеи Уэстон и Дивайн - нет.

Но кое-что райское уже здесь, на земле, видеть можем мы все. И это «кое-что» — очень даже велико, несмотря на то, что обычно и буднично. Это - домашние животные. Те самые, которые не остались в опустевшем Эдеме, но и не озверели вслед за тиграми и комарами, а моментально составили меж собой молчаливое совещание, минуту посидели, обсудили ситуацию, покивали главами своими - и пустились догонять изгнанников, чтоб быть с ними бок о бок на всех путях неведомого мира, уже - падшего…

Домашние животные

На зеленом холме уснул я
И проснулся, плача во сне:
Мне привиделись двое добрых,
Двое светлых приснились мне.

Мне снилась моя далекая младость,
И с двоими я шел домой,
А один любил утраченный кров,
Хозяина крова - другой.

Я златые, сполна, им нарек имена,
От словесных вин опьянев,
И пускай тень пса - это волк,
Зато свет кота - это лев!

На зеленом холме уснул я,
А проснулся - на голой земле:
Нет ни пса, ни кота, только я, сирота!
Да дорога в осенней мгле.

Да и может ли мудрая тварь живая
В эту даль увязаться за мной?
Никого со мной рядом, и ноябрь мреет хладом,
И бреду я, и стыну, не домой - на чужбину.

Когда-то вся тварь почитала человека своим царем и господином. Всем им Адам, пользуясь доверенной ему Творцом священной словесной силой, дал имена, и об этом помнит - смутно, сквозь пелену тысячелетий, но помнит — и слон, которого зовут слоном, и крокодил, которого только в силу дробления, розни и естественного отбора, порожденных грехопадением и укоренившихся в природе, зовут то кайманом, то аллигатором, то гавиалом. Тем более - помнят человека как царя, наследника Божьего, и даже почитают его таковым и поныне, домашние животные.

Хвалите Господа с небес,
Хвалите и с земли!
Хвали Его, сгоревший лес,
Чернеющий вдали,

Хвали и голубь, чьи крыла
Припаяны во мгле
Заботой, прочной, как смола,
К растресканной земле,

Хвали, паршивая овца,
Войдя по горло в грязь,
И ты, свинья, хвали Творца,
Под лезвием склонясь,

И ты хвали, бетонный хор
Фабричных серых крыс,
И коршун, словно метеор
Вдруг падающий вниз,
И, с мордой вдавленно-тупой,
Мохнатый персиан,
И бесполезный мопс, и злой
Убийца доберман,

Комар, зудящий в зное дня,
Асфальтовых полей броня,
И ржавая вода -
Но не хвалите лишь меня,
Нигде и никогда.

Осанна ваша слез полна,
А мне - допить ее,
За то, что дал вам имена,
Но позабыл свое.

Среди людей церковных я нередко сталкиваюсь с комплексом предубеждений, а то и суеверий, связанных с кошками и собаками. Особенно достается последним: они нечистые, дома их держать грех, если в храм забежала собака - храм осквернился, его надо заново освящать… Никакие ссылки на молебные чины переосвящения храма, которые совершаются, по канонам, только в том случае, если животное, а равно и человек, умерли или родили в храме с истечением крови, или на книгу Товита в Библии, в которой юношу и Ангела сопровождала собака, на эти предубеждения не действуют. Дело ли тут в непросвещенности, в устойчивости приходских предрассудков, в том ли, о чем писал Достоевский, говоря, что в России животных ценят утилитарно, лошадь - за то, что пашет, корову - за молоко и мясо?.. Не знаю. К счастью, с тех пор я узнал много христиан, которые любят домашних животных, кормят, лечат и спасают, и в этом нет того извращения, о котором говорят иногда: вот мол, людей ненавидят, а собачек тетешкают… Нет, в заботе и милосердии по отношению к малым сим я часто вижу трезвое проявление памятования о словах Спасителя: если в малом ты неверен, как доверю тебе большое? Сможешь ли любить и миловать своих ближних, брать на себя ответственность за них, если топить котят и щенят кажется тебе неизбежным и практически полезным делом?.. Если ты - органичная часть системы мира, в которой котенок на помойке, старый бродячий пес, бомж у вокзала, ребенок-сирота с ДЦП, безродная старушка - просто балласт, помеха на пути к успеху и «нормальной жизни», то как тебе жить и чувствовать себя в Царстве Божием, где все наоборот, где последние становятся первыми у Бога?...

Ко псу

Из дому изгнан вон, нескладный пес кудлатый
Дождем укрыт и дремлет невпопад,
Как вековечный муж, забывший свадьбы дату,
Надсед и виноват.

Спи, мокни, пес! смерди старением и тиной,
Невозвратимое напоминая мне;
И где ж избыв, отрада где всей жизни кобелиной,
Как не во сне.

И мнишь ты, спя, что ангел - кобель чорный
И добель белый, распрострев крыла,
Вернут твой век, и юный и проворный,
И всяк твой грех отмоют добела.

И что, как встарь, дела не будут плохи,
Что отворят тебе, и жолту кость дадут,
И шкура высохнет, и изумрудны блохи
Былую жизнь свою согласно поведут.

Домашние животные, в этом я убежден, даны нам не просто так: их цельность, смирение, простота, терпение, верность - напоминание нам, людям, о райских качествах, которые мы утратили, без которых и человек не может быть человеком. При этом домашние животные безгласны и безответны, они сообщают нам об этих качествах (не добродетелях, добродетели суть завоевания в борьбе с грехом и являются прерогативой только человека) - без слов, напрямую, ясно и очевидно. Кота и собаку способен увидеть и понять и высокоученый муж, и несмысленный младенец, кот и собака - живые проповеди Божьи о рае, тем более действенные, что слышны и атеисту. Они, вместе со звездами, цветами, деревьями, первым снегом и летним дождем, певчими птицами, жирафами и медведями коала, которые настолько не умеют защищаться, что, спасаясь от лесного пожара, не убегают, а обхватывают лапами ствол дерева и плачут - часть первоначального творения, которое осталось непадшим в самой сердцевине падшего, изъеденного злом и смертью мироздания.

Памяти кота

Вот, эти
Наши ближние, которых мы возлюбили, как самих себя,
Покидают нас, оставляя нам нас самих.
Возвращаются в вечное лоно.
Все, все свое они забирают с собой:
Булатное отточенное смиренье,
Бриллиантовую верность,
Пламенную настойчивость,
Червленое серебряное лукавство.

Память, шерстяная, потертая, серая,
Севшая от употребления, потерявшая форму и размер,
Рваная кое-где (заштопать, немного поносить),
Но пока еще теплая, - хоть это мы успели оставить себе.

Закутавшись до плеч, мы не спим,
Сидим и сидим с тобой на крыльце,
Молчим,
Смотрим, задрав головы, им вслед,
В невероятную бездонную ночь,
В которой мерцают зеленоватой надеждой
Линии их жизней на подушечках лап.

Читатель, ты уже заметил и готов напомнить мне, что, размышляя о проявлениях рая в нашей земной жизни, я не сказал о главном: о Христе, о Его Церкви и ее таинствах, о молитве и Евангелии, о Царстве Божием, обетованном нам… Да, все так. Райский свет мы видим в очах Богочеловека Христа, свет Христов - в лицах наших ближних, которых нам заповедано любить. Я только напоминаю: прежде чем пытаться быть христианами, многим из нас хорошо бы стать просто людьми. И для начала - заново увидеть, с радостью, изумлением и благодарностью, привычного лохматого Барсика, который каждый вечер устраивается теплой тяжестью тебе аккурат к радикулитной спине, и не менее привычного лохматого Шарика, который утром, стоит тебе выйти на крыльцо, гремит цепью и виляет тебе, улыбаясь до ушей, всем своим существом.

Дома

Вот интересно,
когда нас никого нет дома -
Ты на Голгофе, мы на Суде -
что они там делают, эти
невеликие наши домашние питомцы?

Спят, свернувшись,
вылизывают миску,
гоняют клубочек,
перепрятывают старую кость,
выкусывают под хвостом?

Да ну, все это -
лишь видимость. На самом деле
все они, как сказано, доныне
стенают,
мучаются
ожидают откровения двери,
наконец-то скрипа, шума шагов
и усталого, счастливого, не верящего себе
голоса, такого родного:
«Эй, фью-фью! Кис-кис!
Где вы там? Вот
Мы и дома!»

«Смысл жизни в том, чтобы жить! А как жить – Бог подскажет! »

Накануне 2013 года любимый православными минусинцами священник Спасского Собора отец Сергий Круглов дал свое последнее для нашей газеты, как тогда казалось, интервью. И хотя прихожане знали, что батюшка собирается переехать служить в столицу, мы все же не акцентировали внимание на этом событии. Не стали прощаться! И правильно сделали.

Отец Сергий вернулся служить в родную для него Сибирь спустя три с половиной года. И мы, конечно, не упустили случая, чтобы встретиться с ним в теплой редакционной обстановке, за чашечкой кофе.

- Священники, как и военные, свою судьбу не выбирают?

И те, и другие служат - это верно. Перемещение или назначение на приход бывает связано с необходимостью, с интересами церкви. Но в моем случае - это скорее Промысел Божий. Плюс, личное желание, которое давно вынашивал. Я, кроме всего, еще и человек пишущий, литературный, были свои планы относительно столицы. Обратился с ними к нашему архиерею, Митрополиту Красноярскому и Ачинскому Пантелеимону, он с пониманием отнесся. Сказал: «Ну что же, поезжай, попробуй свои силы там. Если не получится, приезжай обратно ». Благословил меня и благочинный Минусинского округа церквей, настоятель Спасского собора города Минусинска протоиерей Евгений Нещерет, за что я ему благодарен.

Служил я в Москве, в храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке, снимали мы в Подмосковье, в Сергиевом Посаде. Параллельно вел передачи на радио «Культура (о современной поэзии),на православном радио «Вера », занимался литературной деятельностью. Москва - замечательное место, хотя большой город отнимает много сил. Возраст, болезни, дороги, переезды, семейные трудности - все это, безусловно, накладывает свой отпечаток. В какой-то момент принял решение, что надо возвращаться в родные края. При этом, никогда не забывал Минусинск, потому что большая часть жизни прошла здесь. Всегда поминал и молился о минусинских прихожанах. Теперь у меня есть друзья и паства как в Москве, так и в Минусинске.

- Столичная паства сильно отличается от сибирской?

Люди везде одинаковые. У японского поэта Басё есть замечательное стихотворение:

«Запад, Восток -
Всюду одна и та же печаль:
Ветры равно холодят…»

- Ваше возвращение - это воля Божья или больше ваша воля?

В христианстве есть понятие «синергия» - сотворчество Бога и человека. Ведь Бог - Отец, а люди - это дети, и человек не некая управляемая Богом марионетка, а самостоятельная личность. И точно так же, как отец учит чему-то сына, Бог - учит нас. Папа говорит ребенку, давай научу держать молоток, и мы вместе будем делать табуретку. Не отец делает вместо сына, не сын делает сам по себе, а вместе работают. Поэтому в каждой житейской ситуации проявляются и наша воля, и Божья, а Его воля проста: Он хочет, чтоб человек был добр, счастлив, трудолюбив, бескорыстен, умел любить, был свободен и ответствен за эту свободу, научился справляться со своими греховными страстями.

Важно всё это понять и научиться жить вместе с Богом, по данным Им заповедям. Это и есть христианство. Ведь именно для этого Сын Божий пришел на землю и стал человеком - чтобы человек мог иметь с Богом тесный контакт, тот, который когда-то был прерван в грехопадении.

Обычно из провинции в столицу едут, чтобы улучшить свой быт, сделать карьеру, словом, за хорошей, более богатой жизнью. К священникам это не относится?

А кто сказал, что материальные блага - это плохо? Бог сам стал материальным, когда стал человеком. Его можно было потрогать руками, можно было даже гвоздями приколотить ко кресту… Он ел, пил, спал, точно так же нуждался во всем. Мир - это не какой-то грех или скверна, а прекрасное творение, за которое надо благодарить Бога. И то, что человек пытается улучшить свои материальные условия - это само по себе не плохо. Другое дело, чем он жертвует ради этого? Важно не создать из материальных благ кумира. Смотришь, вроде человек крещеный, православный, а бог у него - ипотека, а у другого- карьера. Живет ради этого, детей приучает к своим жизненным ценностям, ввергает в ту же самую кабалу. А иной, например, талантливый художник, но у него бог - искусство или поэзия. Замечательно, конечно! Но… чем кончили Есенин, Высоцкий? Идолопоклонство - это шаткая конструкция, рано или поздно надломится, и ты упадешь.

- Но, согласитесь, когда этим грехом страдают священнослужители, предпочитающие «Жигулям » «Мерседесы » - это особенно бросается в глаза?

Повторюсь, у священника, как и у любого человека должно быть чувство меры. Помню резкие, но верные строки из старого стихотворения Арановича: «Кто проповедь сказать желает людям, тот жрать не должен слаще, чем они »… Одно дело, когда батюшка, служа в маленькой деревенской церквушке, ищет спонсора, чтобы открыть приют для детей-сирот при храме. Другое – когда священник использует паству для личного благосостояния... Довелось побывать во многих городах России, для многих она начинается сразу за МКАДом – жизнь всюду примерно такая же, как в Минусинске, с нередко бедным и трудным существованием. И в таких условиях священники зачастую стяжают, но не для себя - а для церкви.

И хотя всякое стяжание - грех, в данном случае гораздо более опасен грех осуждения. Человек отвлекается от себя и начинает переключать внимание на других, стараясь обличить их несовершенство. А ведь любые перемены всегда начинаются только с себя самого. Мир изменить не получится! Жизнь катится, как колесо, она равнодушна ко всем, не важно, праведник ты или грешник. Только Господь милует человека!

Есть хорошее правило: за что человека осуждаешь, то есть в тебе самом. Пример: маленький ребенок идет с мамой по улице. Вокруг что только не делается: путаны стоят, пьяные орут, наркоманы шатаются. А малыш этого не замечает, потому что в нем самом этого нет.

Поэтому не надо спешить осуждать. В Новом Завете сказано: сначала скажи человеку наедине, если не послушает - приведи свидетелей, если нет - скажи церкви. Человеку, осуждающему священников, надо задать вопрос: православен ли он? Если христианин, действуй по-христиански. Если нет - Бог тебе судья. Тогда можешь не только осуждать, можешь прийти с топором, батюшку зарубить, как это бывает в наше время…

Поносить и доносить всегда проще, чем понять и помочь. Все-таки страна, которая прошла через ГУЛАГ, очень хорошо, увы, наторела в этом отношении. Писатель Довлатов говорил: «Сталин, конечно, чудовище, но кто написал четыре миллиона доносов?.. »

А христианство учит: покрывай зло добром. Кто-то кому-то нанес рану, попробуй исцелить. Не можешь, дай возможность сделать это другому человеку.

Батюшка, многие рассуждают, мол, зачем ходить в церковь, Бог внутри, в душе. А у икон и дома можно постоять. А некоторые и вовсе возвели православие в некий тренд современного общества. Так насколько все же важно посещать церковь?

Мне всегда интересно, «Бог внутри » - это в каком месте? Может, в двенадцатиперстной кишке?.. И с чего возникло понятие о «необходимости», о том, что кто-то человека заставляет идти в храм? Христианство дает человеку свободу. Человек волен выбирать сам - ходить в храм или не ходить. Подобные суждения - это, скорее всего, наследие советского воспитания. В советское время положено было всем вступать в комсомол, и все вступали. Думаете, свято верили в коммунизм? Нет, просто если не вступишь в комсомол, в институт точно не поступишь, будешь иметь разные житейские проблемы.

В «Декамероне » есть замечательный рассказ. Два друга - христианин и иудей. Христианин все время склонял иудея ко крещению. Тот согласился с условием, что съездит в Рим и посмотрит, как живут папа Римский и архиереи. Друг уехал, а христианин за голову схватился: «Мама дорогая, он как насмотрится на весь этот бардак и разврат, окончательно откажется от христианства »… А тот приехал довольный, крещеный.

Ты где крестился?

Но, неужели ты не видел, как живут высшие церковные люди?

Видел, - сказал иудей. - Но я подумал, если, несмотря на все это, церковь полторы тысячи лет жива, значит, в ней что-то есть истинное… И я вступил в нее.

Отвечая на ваш вопрос, хочется заострить внимание именно на том, что человек, идя в церковь, должен, прежде всего, думать, ЗАЧЕМ он туда идет. Суть не в том, чтобы спешно креститься и переступить порог храма. Смысл верующего - это путь к Богу. К Отцу. А путь к Отцу один – вернуться в семью, вот церковь и есть такая семья. Или, как сказал православный писатель и исповедник Сергей Фудель, «церковь есть преодоление одиночества».

Отец Сергий, сегодня в моду вновь вошли покемоны. И если раньше они приковывали детей к телевизорам, сегодня молодежь ловит их на улицах посредством смартфонов. Как церковь к этому относится?

Умиление всегда вызывает вопрос: как к тому или иному факту относится церковь? Если откровенно, то в церкви много народа, и каждый человек относится к происходящему по-своему. У диакона Андрея Кураева, известного проповедника и апологета, как-то спросили, как церковь относится к Гарри Поттеру? Он ответил: «Да много чести Гарри Поттеру, чтобы церковь к нему как-нибудь относилась ».

Об этом Поттере, кстати, в свое время такие споры в информационной сети развернулись… Одна женщина, преподаватель воскресной школы одного из городов России, как-то даже написала пьесу про то, как Гарри Поттер пришел к православию, не смогла вынести, что полюбившийся ей персонаж – и вдруг некрещеный.

Помню, как только покемоны появились в телевизоре, стали говорить, что это страшный японский мультик, который зомбирует детей, вызывает у них эпилепсию… Ничего такого нет. Просто смотреть мультики нужно в меру, чувство меры нужно во всем.

Если с утра до ночи смотреть анимэ - крыша поедет. И круглосуточный просмотр даже самого благонамеренного телеканала - тоже не приведет ни к чему хорошему.

В мире столько всего происходит, важно уметь отделять зерна от плевел. Иногда бывают, как это называют, «вызовы времени» такие, что куда там покемонам…

Однажды, скажем, в московский храм пришла молодая дама. И говорит мне: батюшка, мы с мужем православные, восемь лет вместе прожили. - И что, ушел? - спрашиваю. - Нет, он пол поменял, вот и не знаю, как за него теперь молиться: как за мужчину, или как за женщину?

- Пол поменял, а живут вместе?

Не знаю, кто там с кем живет - не стал спрашивать. И уж тем более воспитывать. Человек задал мне вопрос, будь добр ответь. Перебрал в уме каноны православной церкви, ничего, разумеется, по теме не нашел, и сказал: если вы действительно верующая и молитва важна для вас, молитесь за такого человека, каким его создал Бог.

А однажды пришел в храм гей, который тоже считает себя христианином. Воспитывался в нормальной семье, в 90-е годы родители его обратились в православие. А парень к 16 годам понял, что в гендерном плане он не такой, как все… Родители его осудили. Но суть не в этом. К сожалению, даже в многомиллионном городе человеку бывает просто не с кем поговорить о его проблемах. Голубая тусовка при разговорах о православии у виска крутит. Мол, ты что, чокнутый? А в храм придешь, того и гляди крестом в лоб дадут, у многих священников именно такая, резко нетерпимая, реакция на подобные вещи.

- А вы как к этому относитесь?

Не оправдываю, но и не стремлюсь уничтожить. Важно, чтобы человек понимал свою немощь и слабость. И не оправдывал свои грехи, в том духе, что вот мол, такова моя природа. Природа – да, но ведь это испорченная, больная природа. И если человек этим страдает, но пытается каяться, бороться, держится за Христа – то он настоящий христианин.

Существует тайна исповеди. Может ли священник ее нарушить в случае, если человек действительно представляет опасность для общества?

Никаких случаев, в которых можно нарушить тайну исповеди - нет. Как говорил святитель Феофан Затворник, совершая исповедь, рядом с собой положи нож, поглядывай на него и думай: лучше отрежу себе язык, чем кому-то что расскажу.

Основа таинства исповеди - это покаяние. Человек понимает, что совершил грех и хочет от него избавиться. Если пришел педофил, от сердца раскаявшись в том, что насиловал детей, долг священника отпустить ему грех, утешить и молиться о нем.

Но не всегда таинство исповеди совершается! Основа таинства исповеди – именно личное покаяние человека и его обращение к Богу с просьбой помочь в том, чтобы никогда более такого не совершать. Если же священник видит, что человек пришел без покаяния, при этом еще и бравирует своими грехами, я мол, убивал и убивать буду, тогда какая это исповедь? Тут уж и сам батюшка может полицию вызвать.

Таинство исповеди всегда совершается вживую. Но абсолютно нормально при этом, что священники общаются с прихожанами через Интернет. Бог ведь его для того и создал, чтобы объединять людей по всему миру.

- Отец Сергий, люди добрые?

Вспомнил Булгакова, разговор Иешуа и Пилата в «Мастере и Маргарите »: «Видишь Марка Крысобоя? Добрые люди бросались на него как дикие звери »… Шутка, конечно.

Человек по своей природе добр и прекрасен - это дитя Божье. Только испорчен грехом и болен его последствиями – смертью, одиночеством, неверием, отчаянием… Как быть человеку? Есть одна хорошая индейская притча. Внутри у человека живут два волка: один белый, другой черный, они вечно бьются друг с другом. Какой победит? Тот, которого будешь кормить.

- Вы смотрели игру сборной России по футболу, не было желания предать их анафеме?

Я не любитель футбола. Да и права предавать анафеме у меня нет. Хотя анафеме иногда хочется предать того человека, которого по утрам вижу в зеркале… Я- то о своих грехах знаю гораздо лучше, чем другие.

- Вы часто исповедуетесь?

Да. Грех - это такое же противное и нудное дело, как пыль на шкафу. Сегодня вытер тряпочкой, а завтра на том же месте появилась. Поэтому исповедоваться нужно как можно чаще. Ко мне иногда приходят и говорят: «20 лет хожу на исповедь, и все равно гневаюсь, осуждаю… что делать? » А что тут сделаешь, с грехами надо терпение иметь…

Многие священники говорят, что нужно найти личный контакт с Богом, научиться разговаривать. А что такое внятный разговор с Богом?

Молитва - это и есть разговор человека с Богом, причем не монолог, а диалог. Важно, чтобы она шла от сердца (и не так важно, что именно при этом на сердце – вдохновение или, наоборот, будничная серость, или ропот, или плач… Какие есть, такими и доверим себя Богу, ведь Он всегда готов принять нас). Важны, конечно, молитвенные правила в молитвослове, они приучают православного человека к молитвенному труду. Но надо учиться разговаривать с Господом и своими словами. Протараторить себе под нос заученную молитву, исполнить «положенное» для отмазки - это не разговор с Богом. Мы же не общаемся с мамой или ребенком по книжке. Так и здесь. Молитва - это общение, а не заклинание.

- А вам часто бывает стыдно перед Богом?

Конечно, в зеркало порой стыдно смотреть… Но чаще я испытываю к Нему чувство благодарности. Ведь Он так много мне дает! И этим учит, что все настоящее всегда дается просто так, даром, по любви. Заслужить благодать какими-то бонусами невозможно. Как, знаете, мужик с похмелья просыпается и начинает «очки зарабатывать»: с ребенком гулять, теще помогать, всё делает, чтоб жена не ругалась. Это же не значит, что он исправился… Поэтому и говорю, что Богу нужны не правильные слова, а искренние слова. В своих трудах Блаженный Августин рассказывал о своём сложном пути к Богу. В юности он был горячий, страсти кипели, но в то же время тянулся к Богу и просил его: Господи, избавь ты меня от этих страстей, но…только не сейчас. Вот это честно!

- Вы строгий священник?

Скорее, нет. Человек и так, образно говоря, получает в лоб всю жизнь. Зачем же еще и я буду в церкви создавать ему такие условия… Может, кому-то такая позиция не нравится, но уж как есть, так и есть. Священники тоже люди, и, к счастью, все разные. Кто-то служит Богу и людям своей строгостью, кто-то – чем-то иным, а вместе делаем общее Христово дело.

- Чего ждет от нас Господь?

А что мы можем дать ему, кроме радости и благодарности? Вот того и ждет. Но никак не стенаний и страданий, как некоторые полагают. Многие склонны к этому: «Ой, у меня зуб заболел - это Господь послал страдания. Это я за веру страдаю ». Да просто есть надо было меньше сладкого, и зубы бы не болели.

Сострадание, сочувствие, печаль, кстати, легко подделать. Мне еще мама рассказывала про такое «сострадание». В день, когда умер Сталин, она еще училась в школе, и всех учеников обязали плакать. А у нее с подружкой не было слез. Весна была, сели они на завалинку под сосульки и ждали, когда слезы им на лицо накапают…

А вот радость подделать тяжело! И благодарить иной раз сложно. Бывает, повеситься человеку хочется, работы нет, жена пилит, болезни одолели, дети пустились во все тяжкие, а тут благодарить надо. Особенно, я заметил, трудно жителям мегаполисов, большинство из которых не успевают за жизнью, недовольны ею, и часто находятся в состояние гипертрофированного уныния, депрессии.

Некоторым и в провинции скучно! Всегда! Ловят себя на мысли, что жизнь однообразна, как в песне: дом, семья, работа, деньги куем… что тогда делать?

Это вообще-то хорошо, что человек начал ловить себя на мысли – значит, есть еще мысли в голове! – и задумываться. Значит, душа заболела. Значит, нужно идти и искать смысл жизни. Главное, не останавливаться. Скука тоже может быть началом, пусть долгого, трудного, но все же, процесса выздоровления человека. Возвращения его от уныния - к радости и благодарению

- А в чем смысл жизни, батюшка?

На эту тему есть хороший еврейский анекдот: « - Ребе, в чем смысл жизни? - Ой, дорогой, такой замечательный вопрос, и ты хочешь поменять его на такой паршивый ответ!».

Есть вопросы, на которые нет простого, сиюминутного ответа. Но задаваться ими все же необходимо. Потому что сам процесс поиска заставляет тебя жить. Смысл жизни - в том, чтобы жить! А как жить - Бог подскажет.

Фото: Николай Щипко В Норильске отметят Прощеное воскресенье и последний день Масленицы, а 11 марта начнется Великий пост.
09.03.2019 ИА Таймырский Телеграф Настоятель храма Архистратига Божия Михаила поселка Нижний Ингаш иерей Иоанн Князев посетил часовню св.
06.03.2019 ГУФСИН России Деревню Универсиады впервые показали журналистам. Для спортсменов там открыли даже свой религиозный центр и салон красоты.
28.02.2019 Седьмой канал