Борис Савинков - российский политический деятель и литератор. В первую очередь известен как террорист, входивший в руководство Боевой организации партии эсеров. Принимал активное участие в Белом движении. На протяжении своей карьеры часто пользовался псевдонимами, в частности Галлей Джемс, Б. Н., Вениамин, Ксешинский, Крамер.

Семья

Борис Савинков родился в Харькове в 1879 году. Его отец был помощником прокурора в военном суде, но был уволен за слишком либеральные взгляды. В 1905 году он скончался в психиатрической больнице.

Мать героя нашей статьи была драматургом и журналистом, описала биографию своих сыновей под псевдонимом С. А. Шевиль. У Бориса Викторовича Савинкова был старший брат Александр. Он примкнул к социал-демократам, за что его сослали в Сибирь. В ссылке в Якутии покончил собой в 1904 году. Младший брат Виктор - офицер русской армии, участвовал в выставках "Бубнового валета". Жил в эмиграции.

В семье также росли две сестры. Вера работала в журнале "Русское богатство", а София участвовала в движении эсеров.

Образование

Сам Борис Савинков окончил гимназию в Варшаве, потом учился в Петербургском университете, откуда его исключили после участия в студенческих беспорядках. Какое-то время учился в Германии.

Впервые Борис Викторович Савинков был арестован в 1897 году в Варшаве. Его обвинили в революционной деятельности. В тот момент он входил в группы "Рабочее знамя" и "Социалист", относивших себя к социал-демократам.

В 1899 году снова был задержан, но вскоре освобожден. В том же году наладилась его личная жизнь, когда он женился на дочери известного писателя Глеба Успенского Вере. От нее у Бориса Савинкова было двое детей.

В начале XX века начинает активно печататься в газете "Русская мысль". Участвует в Петербургском союзе борьбы за освобождение рабочего класса. В 1901 году его снова арестовывают и высылают в Вологду.

Во главе Боевой организации

Важный этап в биографии Бориса Савинкова наступает, когда в 1903 году он бежит из ссылки в Женеву. Там он вступает в становится активным членом ее Боевой организации.

Принимает участие в подготовке и осуществлении нескольких терактов на территории России. Это убийство министра внутренних дел Вячеслав Плеве, великого князя Сергея Александровича. В их числе были и неудачные покушения на московского генерал-губернатора Федора Дубасова и министра внутренних дел Петра Дурново.

Вскоре Савинков становится заместителем руководителя Боевой организации Евно Азефа, а когда того разоблачают, сам ее возглавляет.

В 1906 году, находясь в Севастополе, готовит убийство командующего Черноморским флотом адмирала Чухнина. Его арестовывают и приговаривают к смертной казни. Однако Борису Викторовичу Савинкову, биография которого приведена в этой статье, удается бежать в Румынию.

Жизнь в эмиграции

После этого Борис Савинков, фото которого есть в этой статье, вынужден оставаться в эмиграции. В Париже он знакомится с Гиппиус и Мережковским, которые становятся его литературными покровителями.

Савинков в то время занимается литературой, пишет под псевдонимом В. Ропшин. В 1909 году он выпускает книги "Воспоминания террориста" и повесть "Конь бледный". Борис Савинков в последнем произведении рассказывает о группе террористов, готовящих покушение на крупных государственных деятелей. К тому же там содержатся рассуждения о философии, религии, психологии и этике. В 1914 году он выпустил роман "То, чего не было". Эсеры очень скептически отнеслись к этому литературному опыту, требуя даже изгнать Савинкова из своих рядов.

Когда в 1908 году был разоблачен Азеф, герой нашей статьи долго не верил в его предательство. Даже выступил защитником во время суда чести в Париже. После пытался самостоятельно возродить Боевую организацию, но ни одного удачного покушения ему организовать не удалось. В 1911 году она была распущена.

К тому времени у него была уже вторая жена Евгения Зильберберг, от которой у него родился сын Лев. С началом Первой мировой войны получает удостоверение военного корреспондента.

Попытка стать диктатором

Новый этап в биографии Бориса Савинкова наступает после Февральской революции - он возвращается в Россию. В апреле 1917-го возобновляет политическую деятельность. Савинков становится комиссаром Временного правительства, агитирует за продолжение войны до победного конца, поддерживает Керенского.

Вскоре становится помощником военного министра, начиная претендовать на диктаторские полномочия. Однако все оборачивается неожиданным образом. В августе Керенский вызывает его в Ставку для переговоров с Корниловым, затем Борис Викторович уезжает в Петроград.

Когда Корнилов направляет войска на столицу, становится военным губернатором Петрограда. Пытается убедить Корнилова подчиниться, а 30 августа уходит в отставку, не согласный с изменениями во Временном правительстве. В октябре его исключают из партии эсеров из-за "корниловского дела".

Противостояние с большевиками

Октябрьскую революцию встречает в штыки. Пытался помочь Временному правительству в осажденном Зимнем дворце, но безуспешно. После уехал в Гатчину, где получил пост комиссара при отряде генерала Краснова. На Дону участвовал в формировании Добровольческой армии.

В марте 1918 года в Москве Савинков создает контрреволюционный "Союз защиты Родины и Свободы". Около 800 человек, вошедших в его состав, считали своей целью свержение советской власти, установление диктатуры, продолжение войны против Германии. Борису Викторовичу даже удалось создать несколько боевых группировок, но в мае заговор раскрыли, большинство его участников арестовали.

Некоторое время скрывался в Казани, состоял в отрядах Каппеля. Прибыв в Уфу, претендовал на пост министра иностранных дел во Временном правительстве. По поручению председателя Уфимской директории отправился с миссией во Францию через Владивосток.

Примечательно, что Савинков был масоном. Состоял в ложах и в России, и в Европе, когда оказался в эмиграции. В 1919 году участвовал в переговорах о помощи Белому движению со стороны Антанты. Во время Гражданской войны искал союзников на Западе, лично общался с Уинстоном Черчиллем и

В 1919 году вернулся в Петроград. Скрывался на квартире у родителей Аненнского, в это время его портреты были расклеены по всему городу, за поимку было обещано хорошее вознаграждение.

В Варшаве

Когда началась Советско-польская война в 1920 году, Савинков обосновался в Варшаве. Туда его пригласил сам Пилсудский. Там он создал Русский политический комитет, вместе с Мережковским издавал газету "За свободу!". Старался встать во главе антибольшевистских крестьянских восстаний. В итоге в октябре 1921-го был выслан из страны.

В декабре в Лондоне встретился с дипломатом Леонидом Красиным, который хотел организовать его сотрудничество с большевиками. Савинков заявил, что готов на это только при условии разгона ЧК, признания частной собственности, проведения свободных выборов в советы. После этого Борис Викторович встречался с Черчиллем, который на тот момент был министром колоний, и британским премьером Джорджем, предлагая выдвинуть эти три условия, изложенные ранее Красину, в качестве ультиматума при признании советского правительства.

В тот период он окончательно разорвал все связи с Белым движением, начав искать выходы на националистов. В частности, в 1922 и 1923 годах встречался для этого с Бенито Муссолини. Вскоре оказался в полной политической изоляции. В этот период пишет повесть "Конь вороной" Борис Савинков. В ней он пытается осмыслить итоги и результаты завершившейся Гражданской войны.

Возвращение на родину

В 1924 году Савинков нелегально приезжает в СССР. Его удалось завлечь в рамках операции "Синдикат-2", организованной ГПУ. В Минске его арестовывают вместе с любовницей Любовью Дикгоф и ее супругом. Начинается суд над Борисом Савинковым. Он признает поражение в противостоянии с советской властью и свою вину.

В августе 24-го его приговаривают к расстрелу. Затем его заменяют на десять лет лишения свободы. В тюрьме предоставляют возможность писать книги Борису Викторовичу Савинкову. Некоторые даже утверждают, что он содержался в комфортных условиях.

В 1924 году он пишет письмо "Почему я признал советскую власть!". Он отрицает, что это было неискренне, авантюрно и сделано ради спасения своей жизни. Савинков подчеркивает, что приход к власти большевиков был волей народа, которой необходимо подчиниться, к тому же "Россия уже спасена", пишет он. До сих пор высказываются разные мнения, почему признал советскую власть Борис Савинков. Большинство убеждено, что это была единственная возможность для него спасти свою жизнь.

Письма с призывом поступить аналогично он из тюрьмы рассылает руководителям Белого движения в эмиграции, призывая прекратить борьбу против СССР.

Смерть

По версии, которой придерживаются власти, 7 мая 1925 году Савинков покончил собой, воспользовавшись тем, что на окне в комнате, куда его привели после прогулки, не было решетки. Он выпрыгнул во двор здания ВЧК на Лубянке с пятого этажа. Ему было 46 лет.

По конспирологической версии, Савинков был убит сотрудниками ГПУ. Такую версию приводит Александр Солженицын в своем романе "Архипелаг ГУЛАГ". Место его захоронения неизвестно.

Савинков был дважды женат. Его первая супруга Вера Успенская, как и он, принимала участие в террористической деятельности. В 1935 году была отправлена в ссылку. Вернувшись, умерла от голода в блокадном Ленинграде. Их сын Виктор был арестован в числе 120 заложников за убийство Кирова. В 1934 году его расстреляли. О судьбе дочери Татьяны, родившейся в 1901 году, ничего неизвестно.

Вторая жена лидера Боевой организации, Евгения, была сестрой террориста Льва Зильберберга. У нее с Савинковым родился сын Лев в 1912 году. Он стал прозаиком, поэтом и журналистом. Участвовал в Гражданской войне в Испании, где его тяжело ранили. Льва Савинкова в своем романе "По ком звонит колокол" упоминает американский классик Эрнест Хемингуэй.

Во время Второй мировой войны участвовал во французском Сопротивлении. Скончался в Париже в 1987 году.

Творческая деятельность

Для многих Савинков - не только террорист и эсер, но и писатель. Всерьез литературой он начал заниматься в 1902 году. Его первые опубликованные рассказы, написанные под влиянием польского прозаика Станислава Пшибышевского, критиковал Горький.

В 1903 году в его новелле "В сумерках" впервые появляется революционер, который испытывает отвращение к тому, что делает, переживает, что убивать - это грех. В дальнейшем на страницах его произведений можно регулярно наблюдать своеобразный спор литератора с революционером о допустимости крайних мер ради достижения цели. В Боевой организации эсеров крайне негативно относились к его литературным опытом, в результате они стали одной из причин его свержения.

Начиная с 1905 года пишет много воспоминаний Борис Савинков, описывая буквально по горячим следам знаменитые теракты, осуществленные Боевой организацией эсеров. Впервые отдельным изданием эти "Воспоминания террориста" были опубликованы в 1917 году, после этого неоднократно переиздавались. Революционер Николай Тютчев отмечал, что в этих мемуарах Савинков-писатель отчаянно спорит с Савинковым-революционером, в конечном счете доказывая свою правоту, недопустимость крайних мер для достижения цели.

В 1907 году начинает тесно общаться в Париже с Мережковским, который становится своеобразным наставником во всей последующей деятельности писателя. Они активно обсуждают религиозные взгляды и идеи, отношение к революционному насилию. Как раз под влиянием Гиппиус и Мережковского Савинков пишет повесть "Конь бледный" в 1909 году, которую публикует под творческим псевдонимом В. Ропшин. В основе сюжета лежат реально происходившие события с ним или в его окружении. Например, это убийство террористом Каляевым великого князя Сергея Александровича, которым сам Савинков непосредственно руководил. Описываемым событиям автор придает весьма апокалиптическую окраску, которую задают уже в самом названии своей повести. Он проводит тщательный психологический анализ среднестатистического террориста, проводя параллель со сверхчеловеком Ницше, но который при этом тяжело отравлен собственной рефлексией. В стилистике этого произведения можно наблюдать явное влияние модернизма.

Среди эсеров повесть вызвала глубокое недовольство и критику. Многие сочли образ главного героя клеветническим. Эта догадка подпитывалась тем фактом, что сам Савинков до последнего поддерживал предыдущего лидера Боевой организации Азефа, разоблаченного в конце 1908 года.

В 1914 году впервые отдельным изданием выходит роман "То, чего не было". Его вновь критикуют партийные соратники. На этот раз, учтя слабость вождей революции, тематику провокаций и греховности террора, Савинков делает главным героем кающегося террориста, как и в своем раннем рассказе "В сумерках".

В 1910-х годах в печати появляются стихи Бориса Савинкова. Их печатают в различных сборниках и журналах. В них преобладают ницшеанские мотивы его ранних прозаических произведений. Примечательно, что при жизни не собирал собственных стихов, уже после его смерти в 1931 году сборник под незамысловатым названием "Книга стихов" выпустила Гиппиус.

Ходасевич, который в тот момент находился в противостоянии с Гиппиус, подчеркивал, что в стихах Савинков сводит трагедию террориста до истерики слабого неудачника средней руки. Критикует поэтическое творчество Бориса Викторовича даже Адамович, который был близок к эстетическим взглядам Мережковских.

С 1914 по 1923 годы Савинков практически полностью оставляет художественную литературу, концентрируясь на публицистике. Его известные очерки того периода - "Во Франции во время войны", "К делу Корнилова", "Из действующей армии", Борьба с большевиками", "За родину и свободу", "Накануне новой революции", "На пути к "третьей" России", "Русская народная добровольческая армия в походе".

В 1923 году, находясь в Париже, он пишет продолжение повести "Конь бледный" под названием "Конь вороной". В ней действует тот же главный герой, снова угадывается апокалиптическая символика. Действие перенесено в годы Гражданской войны. События разворачиваются и в тылу, и на передовой.

В этом произведении своего главного героя Савинков называет полковник Жорж. В основе сюжета поход Булак-Балаховича на Мозырь, который состоялся в конце 1920 года. Савинков тогда командовал Первым полком.

Вторая часть написана на основе рассказов полковника Сергея Павловского, которого сам писатель в 1921 году назначил во главе повстанческих и партизанских отрядов на польской границе.

Завершает повесть третья часть, которая посвящена подпольной работе Павловского в Москве в 1923 году.

Последним произведением Савинкова стал сборник рассказов, написанный в тюрьме на Лубянке. В нем он сатирически описывает жизнь русских мигрантов.

САВИНКОВ БОРИС ВИКТОРОВИЧ

(род. в 1879 г. – ум. в 1925 г.)

Видный деятель партии эсеров, один из руководителей ее Боевой организации, организатор и участник ряда покушений на видных царских чиновников, министр Временного правительства, один из организаторов борьбы против большевизма.

Почти три секунды длился этот свободный полет. Почти три секунды летел человек, выпавший из окна, находящегося на пятом этаже следственного изолятора на Лубянке. Почти три секунды свободы… На камнях тюремного двора лежало тело. Из раздробленной головы вытекала кровь, которой он никогда не щадил во имя великой идеи – Революции, не щадил как своей, так и чужой. Это была последняя точка в трагедии человека, игрока, поставившего все на выигрыш и проигравшего все, включая право на жизнь и право на имя, вычеркнутое из списков Революции на десятилетия. Его имя Борис Викторович Савинков. Человек, внесший свою, хоть и довольно жуткую лепту в борьбу за свободу народа, не получил даже права на могилу. Где и как он похоронен – неизвестно.

Из 68 томов уголовного дела, заведенного ОГПУ по поводу деятельности савинковской организации после 1917 года, три посвящены лично ему. Личность эта довольно неординарна: революционер-террорист, борец, политик, писатель. Савинков участвовал в убийствах министра внутренних дел Плеве, московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, ряде других террористических актов, готовил покушение на царя. Не раз был арестован, отправлен в северную ссылку, бежал, в Севастополе вновь угодил в тюрьму, приговорен к смертной казни, но вновь сумел бежать. После Февральской революции 1917 года недолго пробыл на посту военного и морского министра, а затем наступил длительный период борьбы с большевиками, ярым врагом которых он стал, борьбы любыми способами, любыми методами. С ним считались на Западе, он был вхож во многие высокие кабинеты власти. Кроме того, писатель В. Ропшин – это тоже Б. Савинков. Его перу принадлежит ряд известных произведений: «Конь бледный» и «Конь вороной», романы «То, чего не было» и «Воспоминания террориста», книга очерков «Во Франции во время войны». Да, весьма одаренным был этот человек, предстающий в различных ипостасях, многогранен и артистичен – человек со многими лицами. И мнения его современников о нем абсолютно разноречивы: охотник на львов и дешевый клоун на ковре истории, кавалергард революции и смердящий труп революции, гениальный индивидуалист и сентиментальный палач. По мнению большевистского наркома Луначарского, Савинков – «Артист авантюры, человек в высшей степени театральный. Я не знаю, всегда ли он играет роль перед самим собой, но перед другими он всегда играет роль». А вот Уинстон Черчилль, не раз встречавшийся с Савинковым, увидел в нем «мудрость государственного деятеля, качества полководца и стойкость мученика».

На следствии, начавшемся в августе 1924 года, Б. Савинков дал о себе следующие показания. Родился он в 1879 году в Харькове. Отец его был судьей в Варшаве, но за революционный образ мыслей в 1905 году его выгнали со службы. Мать была сестрой художника Ярошенко, родом из Польши. У Бориса были еще два брата и три сестры. Высшего образования он так и не получил, поскольку в 1899 году за участие в студенческих беспорядках его исключили из Петербургского университета без права поступления в другое учебное заведение России. Тогда Борис вынужден был уехать для продолжения учебы в Германию. В тот период он был уже женат. Его избранницей стала дочь писателя Глеба Успенского Вера, в семье рос сын Лев. По возвращении в Петербург в том же 1899 году Б. Савинкова арестовали и после пятимесячного заключения в крепости отправили в вологодскую ссылку. С ним поехали и жена с сыном.

Начинающий революционер поначалу примкнул к социал-демократам плехановского толка и даже внес свой вклад в это движение. Его статья «Петербургское рабочее движение и практические задачи социал-демократов», написанная в ссылке, получила положительный отзыв В. Ульянова (Ленина), который хвалил автора за искренность и живость. Но Савинкову было тесно в рамках социал-демократии. Его деятельная натура жаждала чего-то более радикального, чем теоретические рассуждения. Еще за границей он познакомился с будущим лидером партии эсеров В. М. Черновым. Взгляды эсеров с их культом героического, жертвенного индивидуального подвига, высшей личности, приносящей себя на алтарь революционной борьбы и отказ от своего «Я» ради великой цели национального и социального освобождения народа – все это было намного ближе Савинкову, человеку крайностей, максималисту и экстремисту. В своей революционной деятельности главным для себя он всегда будет считать только одно – террор.

В июле 1903 года Савинков бежал из ссылки и вскоре оказался в Женеве, где познакомился с одним из лидеров эсеров М. Гоцем. Партия эсеров к тому времени в своей деятельности использовала террор. Для этого в недрах партии была создана тщательно законспирированная Боевая организация (БО), которой руководил, после ареста Г. Гершуни, Евно Азеф. Долгие годы затем Савинков считал его своим учителем и другом. Сразу по прибытии в Женеву Борис заявил, что хочет заниматься террором. Некоторое время к нему присматривались, а вскоре.

У сыщиков царской охранки Савинков проходил под кличкой «Театральный». Действительно это был человек-театр: поляк Адольф Томашкевич, он же Кшесинский, он же скромный француз Леон Роде или представитель богатой велосипедной фирмы английский инженер Джемс Галлей, или бельгийский подданный Рене Ток, а также подпоручик Субботин, Чернецкий, Крамер, Вениамин. Этот список можно продолжить. В 1904 году Савинков получил первое задание – ликвидация министра внутренних дел Плеве. План покушения разработал Азеф. Руководителем группы был назначен Савинков. В нее вошли Дора Бриллиант, изготовитель самодельных бомб Максимилиан Швейцер, Егор Сазонов, а также несколько других человек, обеспечивающих операцию. Было решено взорвать бомбой карету Плеве. Группа обеспечения под видом извозчиков, газетчиков, разносчиков отслеживала все передвижения министра, систему его охраны, и вот 18 марта по всему маршруту движения Плеве были расставлены метальщики бомб. Только трусость одного из них, Абрама Боришанского, спасла в тот день жизнь царскому сановнику. Но только в тот день. 15 июля одетый в форму железнодорожника Сазонов метнул пятикилограммовую, обернутую в газету бомбу в карету Плеве. Тот был разорван на куски, Сазонов – тяжело ранен. Он будет осужден на 10 лет каторги и покончит там жизнь самоубийством. Савинков был на месте покушения, видел все своими глазами, а затем. пошел в баню. Вечером он уехал в Москву на встречу с Азефом и потом – за границу.

В 1905 году Савинков готовил новый теракт. На сей раз жертвой должен был стать московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович. 2 февраля друг и однокашник Савинкова по варшавской гимназии Иван Каляев бросил бомбу в карету великого князя. Убийство свершилось, но самого Каляева вскоре повесили в Шлиссельбургской крепости. Тем временем Савинков уже находился в Женеве. Нужны были новые люди, верящие в него без оглядки, способные на самопожертвование, и таких людей находить он умел. Зачем же самому пачкать руки кровью? 23 апреля 1906 года студент-поляк Борис Вноровский бросил бомбу в карету министра внутренних дел адмирала Дубасова. Но министру повезло, был убит его адъютант – граф Коновницын. В то же время Савинков готовил покушение и на царя, убедив пойти на этот шаг аристократку Татьяну Леонтьеву. Правда, из этого ничего не получилось, а вскоре в Севастополе арестовали его самого. Пощады ждать было нечего, приговор – смертная казнь. А умирать не хотелось. Позже, в романе «Конь бледный», Савинков писал: «Но как-то не верилось в смерть. Смерть казалась ненужной и потому невозможной. Даже радости не было, спокойной гордости, что умираю за дело. Не хотелось жить, но и умирать не хотелось». Обладая колоссальным честолюбием и желанием войти в историю, Савинков всегда уделял большое внимание предсмертным исповедям своих товарищей по БО. Теперь настал его час. Но самому умирать не хотелось. Ему повезло: накануне казни удалось бежать.

Настоящим ударом для честолюбивого Савинкова стало разоблачение в 1908 году В. Бурцевым провокаторской деятельности Азефа. Столько лет этот человек был для Бориса Викторовича кумиром и наставником! Эсеры приговорили Азефа к смерти, но приговор в исполнение приведен не был, и в этом соратники обвинили Савинкова. Но в действительности Азефа не убили потому, что все совершенно растерялись. Мало кто верил в его предательство. Сам же Савинков говорил, что у него не поднялась рука на его бывшего товарища и вождя: «В тот момент я его любил еще, как брата». Какой бы ни была эта любовь, но деятельность БО резко пошла на спад. Азеф успел сдать ее боевиков царской полиции. Больше никаких громких терактов эсерам провести не удалось.

До 1917 года Савинков жил во Франции. Во время Первой мировой войны он выступал в роли военного корреспондента, отправляя свои репортажи из Парижа в Россию. Тогда же, в 1916 году, появилась его книга «Во Франции во время войны». Февральская революция в России оказалась неожиданной для всех русских революционеров-эмигрантов, включая и Бориса Викторовича. Он тут же, попрощавшись с женой и сыном, выехал в Россию. В апреле 1917 года Савинков прибыл в Петроград. Во Временное правительство, взявшее на себя после отречения царя управление страной, входили многие его товарищи по партии эсеров – Керенский, Чернов, Авксентьев, – и он, человек властный, деятельный, обладающий диктаторскими наклонностями, целиком окунулся в политику. К июню 1917 года Савинков стал довольно заметной фигурой, оказывающей сильное влияние на Керенского – главу правительства. Став комиссаром Юго-Западного фронта, он пытался воодушевить солдат вести борьбу до победного конца, но те воевать уже не хотели. Дисциплина в армии падала, в стране назревал хаос. Савинков понимал, что для выхода из этого нужна твердая власть. Вот тогда и началось его сближение с человеком, схожим с ним по характеру, – генералом. Л. Г. Корниловым, назначенным по его рекомендации Верховным Главнокомандующим. Сам же Борис Викторович был утвержден на пост управляющего Военным министерством. Посол Великобритании в России Бьюкенен тогда сделал запись в своем дневнике: «…Мы пришли в этой стране к любопытному положению, когда мы приветствуем назначение террориста. в надежде, что его энергия и сила воли могут еще спасти армию». Однако положение в стране ухудшалось. В такой обстановке Савинков потребовал от Керенского немедленного ареста большевиков и введения смертной казни в тылу – на фронте она уже была введена, – но Керенский отказался это сделать. И тогда Савинков подал в отставку, но тот отставку не принял, зато назначил Савинкова военным губернатором Петрограда.

В конце августа началось выступление генерала Корнилова, целью которого было установление в России военной диктатуры. Это перепугало правительство, а близость Савинкова с генералом сыграла с ним плохую шутку. Несмотря на то, что военный министр отрицал свое участие в заговоре, считая его «политически ошибочным», ему не верили. Вся его деятельность была поставлена под контроль партии. Мало того, 31 августа Керенский снял его с должности губернатора Петрограда. Тогда Савинков без всяких объяснений ушел с поста военного министра и был исключен из партии эсеров.

Большевистский переворот Савинков встретил враждебно. Он призвал к борьбе с большевиками, вместе с частями генерала Краснова уже через два дня после захвата Лениным власти принял участие в наступлении на Петроград, а после его провала метнулся было на Дон, где создавалось правительство Донской республики, но его, революционера и террориста, встретили там довольно прохладно, и он выехал в Москву. Здесь он создал «Союз защиты Родины и Свободы» (СЗРС). В эту организацию вошли и монархисты, и республиканцы, и эсеры, и социал-демократы плехановского толка, и меньшевики – словом, все, кто с оружием в руках готов был бороться с новой властью. В СЗРС вошло много офицеров, общая их численность, по словам самого Савинкова, достигала 5 тыс. человек. Его помощниками стали полковник Перхуров и генерал Рычков. Эта организация, по сути, подпольная армия, строилась на основе жесткой конспирации и состояла из боевых пятерок. Программа ее была коротка и ясна: Отечество, Учредительное собрание, земля – народу. Методы борьбы известны – террор. Главные его цели – Ленин и Троцкий.

Для организации терактов и содержания Союза нужны были деньги, и деньги немалые. И они нашлись. Часть необходимых средств предоставил председатель чешского национального комитета Масарик, часть – один из руководителей Добровольческой армии генерал Алексеев, часть – посольство Франции. Но в мае 1918 года чекисты арестовали и расстреляли многих савинковцев. Сам он скрывался в доме супругов Деренталей – Александра Аркадьевича и Любы. Именно А. А. Деренталь находился на связи с французами.

Хотя план покушения на Ленина не удался, отряды Савинкова все же сумели захватить города Ярославль, Муром и Рыбинск. Правда, ненадолго. Сам захват городов был кровавым, и освобождение их большевиками тоже сопровождалось большой кровью. Большевики в это время уже проводили массовый террор, но и Савинков к тому времени тоже отошел от террора индивидуального. После подавления выступления руководитель СЗРС, проскитавшись некоторое время по Новгородской губернии, пробрался в Петроград, а оттуда с фальшивыми документами отправился в Казань. По пути его не раз арестовывали красные, чуть было не расстреляли крестьяне, видя в нем большевика, но добраться до места ему удалось. Тут уже находились многие члены его организации, но здесь же располагался Комитет Учредительного собрания (Комуч), созданный под покровительством восставших против большевиков чешского корпуса, состоящего из бывших военнопленных, в основном эсеров. И Савинков распустил СЗРС. Однако, ощущая недоверие своих бывших товарищей по партии и видя их неспособность поднять народ на борьбу с большевиками, он вступил рядовым в отряд полковника Капееля, прославившийся своими карательными действиями. Затем была Сибирь и поездка вместе с супругами Деренталь через Японию в Париж, где он стал представителем правительства Колчака, вплоть до разгрома войск адмирала. Здесь, в Париже, начались новые хлопоты: оружие и боеприпасы для белого движения, участие в защите интересов России при обсуждении Версальского договора. Но положение Савинкова было довольно унизительным. В беседах с лидерами Великобритании Ллойд-Джорджем и Черчиллем ему постоянно намекали, что белые армии – это, по сути, «карманные» армии Антанты, что за помощь надо платить – желательно отделением от России нефтяных районов страны.

В январе 1920 года Савинкова пригласил в Варшаву бывший социалист, а теперь хозяин Польши Юзеф Пилсудский, предложив ему создать Русский политический комитет и русские вооруженные формирования в Польше. Борис Викторович согласился. Из остатков армий Юденича и Деникина он в короткий срок сформировал отряд, насчитывающий порядка 2,5 тыс. человек, и сам добровольцем в конном полку участвовал в походе на Мозырь. Поход этот закончился неудачей, и тогда Савинков, порвав с Белым движением, создал «Научный союз защиты Родины и Свободы» (НСЗРС), возглавив его. Программой организации стали: борьба с Советской властью, большевиками, монархистами, помещиками, за народовластие, свободу слова, печати, собраний, мелкую частную собственность, передачу земли в собственность крестьян, право на самоопределение народов, ранее входивших в состав Российской империи. Каждый вступающий в НСЗРС приносил присягу: «Клянусь и обещаю, не щадя сил своих, ни жизни своей, всюду распространять идею НСЗРС: воодушевлять недовольных и непокорных Советской власти, объединять их в революционные сообщества, разрушать советское управление и уничтожать опоры власти коммунистов, действуя, где можно, открыто, с оружием в руках, где нельзя – тайно, хитростью и лукавством».

С 1921 года Савинков попытался развернуть в Советской России так называемое «зеленое движение», с опорой на крестьянство: партизанскую войну, с безжалостным истреблением коммунистов всеми возможными способами, в первую очередь – террором. «Поистине таинственна наша матушка Россия, – писал он А. Деренталю. – Чем хуже, тем ей, видимо, лучше. Язык ума ей недоступен. Она понимает или запоминает только нагайку или наган. На этом языке мы теперь с ней только и разговариваем, теряя последние признаки гнилых, но мыслящих русских интеллигентов». Чем хуже – тем лучше! И вновь полилась кровь народа. В Белоруссии, Украине, России создавалась сеть подпольных конспиративных групп НСЗРС, через границу с территории Польши шли истребительные отряды, Савинков вновь и вновь планировал покушение на Ленина. Но где же он брал деньги на это? Все просто. Савинков продавал западным разведкам информацию, получаемую от своей агентуры, находившейся на советской территории. Советское правительство потребовало от правительства Польши изгнать савинковцев со своей территории, и поляки вынуждены были пойти на этот шаг. Савинков перебрался в Париж и проживал в доме вместе с Александром и Любовью Деренталями, которая являлась его личным секретарем.

Прекращать борьбу с большевиками Савинков не собирался, но денег не хватало. Он постоянно обращался за помощью к западным правительствам, но те не спешили раскошеливаться, а итальянский диктатор Муссолини вообще вместо денег подарил Савинкову. свою книгу с дарственной надписью. Акции Бориса Викторовича падали, особенно после того как он не смог организовать покушение на Чичерина, руководителя советской делегации на Генуэзской конференции в 1922 году. Савинков устал от непрестанной борьбы, душевные силы его таяли. Он был на грани срыва и подспудно уже понимал бесперспективность того, что делал. Вся его жизнь – борьба. А результат? С введением в России нэпа большевистский режим укреплялся, и деловые круги Запада были заинтересованы в налаживании экономических отношений с Советами. В связи с этим Савинков становился помехой, от него нужно было избавиться, его нужно было «выдавить» из Западной Европы. Но куда? В Россию. И Савинкову осталось пережить последнюю драму своей жизни – еще одно предательство, предательство тех, кому он доверял.

Между тем по приказу Ф.Э. Дзержинского в 1922 году органы ОГПУ начали против Савинкова операцию под кодовым названием «Синдикат-2», целью которой было завлечь его на территорию Советской России и обезвредить. Она началась с ликвидации ячеек НСЗРС в стране и перевербовки, в первую очередь, самых близких Савинкову людей: его адъютанта Л. Шешени, начальника комитета НСЗРС в Вильно И. Фомичева и, в конечном счете, полковника С. Павловского, посланного Савинковым с инспекцией в Москву. Велась работа по «обольщению» Бориса Викторовича и в Париже. Приезжавшие сюда агенты ОГПУ всячески навязывали ему, уже давно оторванному от российской действительности эмигранту, что в России «народилось новое поколение и что оно во имя русского народа борется с коммунистами». Ждут только его, единственного, кто способен возглавить эту борьбу. К этому Бориса Викторовича подталкивал и друг, английский разведчик-бизнесмен, или бизнесмен от разведки, Сидней Рейли, и советский нарком Л. Красин, с которым Рейли свел Савинкова в Лондоне. Красин предложил ему явиться с повинной на родину, обещая прощение и возможность работать за границей по линии НКИД (Наркомат иностранных дел). Кроме того, Ленин уже был тяжело болен, и в Москве исподволь разворачивалась борьба между сторонниками продолжения «жесткого» курса и сторонниками смягчения режима. Казалось, все могло измениться, и Савинков решился на поездку в Россию. 15 августа 1924 года он перешел советско-польскую границу. Вместе с ним шли Александр Деренталь и его жена Люба, которая была в это время уже не только личным секретарем Бориса Викторовича. Он был уже дважды женат, имел троих детей, но личная жизнь не сложилась, а еще раз обременять себя семейными узами Савинков не хотел. Муж Любы, А. Деренталь, с таким положением вещей полностью смирился. На следующий день после перехода границы все трое были арестованы.

Почти через год, 7 мая 1925 года Савинков в письме к Дзержинскому писал: «Когда меня арестовали, я был уверен, что может быть только два исхода. Первый, почти несомненный – меня поставят к стенке; второй – мне поверят и, поверив, дадут работу. Третий исход, т. е. тюремное заключение, казался мне исключением: преступления, которые я совершил, не могут караться тюрьмой, “исправлять” меня не нужно, – меня исправила жизнь.

Так и был поставлен вопрос в беседах с гр. Менжинским, Артузовым и Пилляром: либо расстреливайте, либо дайте возможность работать. Я был против вас, теперь я с вами. сидеть в тюрьме или сделаться обывателем я не могу. Мне сказали, что мне верят, что я вскоре буду помилован, что мне дадут возможность работать». Конечно, верят, конечно, дадут, но для начала нужно: публично покаяться, признать свое поражение, неправоту и свою лично и своей партии, а следовательно, правоту своих вчерашних врагов и призвать всех своих соратников внутри страны и за рубежом, явиться с повинной, прекратить борьбу. Не сразу, но Савинков принял эти условия и обратился с письмами к своим соратникам. Это было сенсацией. «Если за коммунистами большинство русских рабочих и крестьян, – писал он, – то я как русский должен подчиниться их воле, какая бы она ни была. Но я революционер, а это значит, что я не только признаю все средства борьбы вплоть до террора, но и борюсь до конца, до той последней минуты, когда либо погибаю, либо совершенно убеждаюсь в своей ошибке… Я вел войну, и я побежден. Я имею мужество открыто сказать, что моя упорная, длительная, не на живот, а на смерть, всеми доступными мне средствами борьба не дала результатов. Судите меня как хотите…» И еще: «После тяжкой и долгой кровавой борьбы, в которой я сделал, может быть, больше, чем многие другие, я вам говорю: я прихожу сюда и заявляю без принуждения, свободно, не потому что стоят с винтовкой за спиной: я признаю безоговорочно Советскую власть и никакой другой».

В течение четырех дней, с 22 по 26 августа, следствие по делу Савинкова было завершено и передано в суд.

27 августа Военная коллегия Верховного суда СССР под предводительством В. Ульриха «без участия сторон, ввиду ясности дела» приговорила бывшего революционера и бывшего террориста к расстрелу, который, впрочем, по предложению самого ОГПУ был заменен 10-летним заключением. Ничего странного в этом нет. Один из руководителей Коммунистической партии Г. Зиновьев позднее писал: «Между судьями и подсудимым разыгралась притча о блудном сыне. Не оттого ли, что его революционной душе всегда были ближе эти враги? Вот почему, может быть, никогда не был так искренен этот авантюрист, ненавидевший лучшей, революционной частью своей души своих давальцев и союзников, как здесь, перед этим народным судом. “Военнопленный” оказался, в сущности, взятым в плен своими от чужих». Савинков же в одном из писем написал о чекистах: «Я думал встретить палачей и уголовных преступников, а встретил убежденных и честных революционеров, тех, к которым я привык с моих юных лет».

Жертва и палачи, но какая духовная близость с проводниками террористического режима! И какая ошибка в их оценке со стороны самого Савинкова! После своих признаний и разоблачений эмиграции он стал не нужен. Что такое 10 лет заключения для 45-летнего человека? У него есть шанс выйти на свободу живым. И что тогда? Куда его девать, этого бывшего революционера? Куда девать его память? Ведь заявил же он Дзержинскому вскоре после ареста: «Да, мы пользовались помощью иностранцев. Нам казалось, что все способы хороши, чтобы свергнуть тех, кто во время войны захватил власть, не брезгуя золотом неприятеля». Это же явный намек на то, как большевики пришли к власти. Проблема! В том же письме Дзержинскому от 7 мая 1925 года Савинков писал: «Если вы верите мне, освободите меня и дайте работу, все равно какую, пусть самую подчиненную. Может быть, и я пригожусь: ведь когда-то и я был подпольщиком и боролся за революцию…» Ответа не последовало. Но…

В тот же день чекисты – Пузицкий, Сперанский и Сыроежкин – повезли Савинкова на легковой машине на прогулку в Царицыно. Поздним вечером они вернулись на Лубянку и расположились в ожидании конвоя, который должен был увести Савинкова в камеру, в кабинете Пилляра на пятом этаже. А затем последовал полет из окна. По официальной версии, Савинков покончил жизнь самоубийством, но есть и неофициальная. Она появилась в 1937 году. Бывший чекист Артур Шрюбель, умирая в лагере на Колыме, рассказывал о своем участии в убийстве Савинкова. Его выбросили из окна. Не стало человека, не стало и проблемы. Сообщение же о гибели знаменитого на весь мир заключенного последовало только через неделю.