– АНТИХРИСТ хочет быть. Сам он, последний черт, не бывал еще, а щенят его народилось – полна поднебесная.

Дети отцу своему подстилают путь. Все на лицо антихристово строят. А как устроят, да вычистят гладко везде, так сам он в свое время и явится. При дверях уже – скоро будет!

Это говорил старик лет пятидесяти в оборванном подьяческом кафтане молодому человеку в китайчатом шлафроке и туфлях на босую ногу, сидевшему за столом.

– И откуда вы все это знаете? – произнес молодой человек. – Писано: ни Сын, ни ангелы не ведают. А вы знаете…

Он помолчал, зевнул и спросил:

– Из раскольников, что ли?

– Православный.

– В Петербург зачем приехал?

– С Москвы взят из домишку своего с приходными и расходными книгами, по доношению фискальному во взятках.

– Брал. Не из неволи или от какого воровства, а по любви и по совести, сколько кто даст за труды наши приказные.

Он говорил так просто, что, видно было, в самом деле не считал взятки грехом.

– И ко обличению вины моей он, фискал, ничего не донес. А только по запискам подрядчиков, которые во многие годы по-небольшому давали, насчитано оных дач на меня 215 рублев, а мне платить нечем. Нищ семь, стар, скорбен, и убог, и увечен, и мизерен, и приказных дел нести не могу – бью челом об отставке. Ваше премилосердное высочество, призри благоутробием щедрот своих, заступись за старца беззаступного, да освободи от оного платежа неправедного. Смилуйся, пожалуй, государь царевич Алексей Петрович!

Царевич Алексей встретил этого старика несколько месяцев назад в Петербурге, в церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, что близ речки Фонтанной и Шереметевского двора на Литейной. Заметив его по необычной для приказных, давно не бритой седой бороде и по истовому чтению Псалтыри на клиросе, царевич спросил, кто он, откуда и какого чина. Старик назвал себя подьячим Московского Артиллерийского приказа, Ларионом Докукиным; приехал он из Москвы и остановился в доме просвирни той же Симеоновской церкви; упомянул о нищете своей, о фискальном доношении; а также, едва не с первых слов – об Антихристе. Старик показался царевичу жалким. Он велел ему придти к себе на дом, чтобы помочь советом и деньгами.

Теперь Докукин стоял перед ним, в своем оборванном кафтанишке, похожий на нищего. Это был самый обыкновенный подьячий из тех, которых зовут чернильными душами, приказными строками. Жесткие, точно окаменелые, морщины, жесткий, холодный взгляд маленьких тусклых глаз, жесткая запущенная седая борода, лицо серое, скучное, как те бумаги, которые он переписывал; корпел, корпел над ними, должно быть, лет тридцать в своем приказе, брал взятки с подрядчиков по любви да по совести, а может быть, и кляузничал, – и вот до чего вдруг додумался: Антихрист хочет быть.

«Уж не плут ли?»– усумнился царевич, вглядываясь в него пристальнее. Но ничего плутовского или хитрого, а скорее что-то простодушное и беспомощное, угрюмое и упрямое было в этом лице, как у людей, одержимых одною неподвижною мыслью.

– Я еще и по другому делу из Москвы приехал,добавил старик и как будто замялся. Неподвижная мысль с медленным усилием проступала в жестких чертах его.

Он потупил глаза, пошарил рукою за пазухой, вытащил оттуда завалившиеся за подкладку сквозь карманную прореху бумаги и подал их царевичу.

Это были две тоненькие засаленные тетрадки в четвертую долю, исписанные крупно и четко подьяческим почерком.

Сперва шли выписки из святых отцов, пророков и Апокалипсиса об Антихристе, о кончине мира. Затем – воззвание к «архипастырям великой России и всей вселенной», с мольбою простить его, Докукина, «дерзость и грубость, что мимо их отеческого благословения написал сие от многой скорби своей и жалости, и ревности к церкви», а также заступиться за него перед царем и прилежно упросить, чтоб он его помиловал и выслушал.

«Поведено человеку от Бога самовластну быть».

И наконец – обличие государя Петра Алексеевича:

«Ныне же все мы от онаго божественного дарасамовластной и свободной жизни отрезаемы, а также домов и торгов, землевладельства и рукодельства, и всех своих прежних промыслов и древле установленных законов, паче же и всякого благочестия христианского лишаемы. Из дома в дом, из места в место, из града в град гонимы, оскорбляемы и озлобляемы. Весь обычай свой и язык, и платье изменили, головы и бороды обрили, персоны свои ругательски обесчестили. Нет уже в нас ни доброты, ни вида, ни различия с иноверными; но до конца смесилися с ними, делам их навыкли, а свои христианские обеты опровергли и святые церкви опустошили. От Востока очи смежили: на Запад ноги в бегство обратили, странным и неведомым путем пошли и в земле забвения погибли. Чужих установили, всеми благами угобзили, а своих, природных гладом поморили и, бьючи на правежах, несносными податями до основания разорили. Иное же и сказать неудобно, удобнее устам своим ограду положить. Но весьма сердце болит, видя опустошение Нового Иерусалима и люд в бедах язвлен нестерпимыми язвами!».

«Все же сие, – говорилось в заключение, – творят нам за имя Господа нашего Иисуса Христа. О, таинственные мученики, не ужасайтесь и не отчаивайтесь, станьте добре и оружием Креста вооружитесь на силу антихристову! Потерпите Господа ради, мало еще потерпите! Не оставит нас Христос, Ему же слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь!».

– Для чего ты это писал? – спросил царевич, дочитав тетрадки.

– Одно письмо такое же намедни подкинул у Симеоновской церкви на паперти, – отвечал Докукин. – Да то письмо, найдя, сожгли и государю не донесли и розыску не делали. А эту молитву прибить хочу у Троицы, возле дворца государева, чтоб все, кто бы ни читал, что в ней написано, знали о том и донесли бы его царскому величеству. А написал сие во исправление, дабы некогда, пришед в себя, его царское величество исправился.

«Плут! – опять промелькнуло в голове Алексея.А, может быть, и доносчик! И догадал меня черт связаться с ним!» – А знаешь ли, Ларион, – сказал он, глядя ему прямо в глаза, – знаешь ли, что о сем твоем возмутительном и бунтовском писании я, по должности моей гражданской и сыновней, государю батюшке донести имею? Воинского же Устава по артикулу двадцатому: кто против его величества хулительными словами погрешит, тот живота лишен и отсечением головы казнен будет.

– Воля твоя, царевич. Я и сам думал было с тем явиться, чтобы пострадать за слово Христово.

Он сказал это так же просто, как только что говорил о взятках. Еще пристальнее вгляделся в него царевич.

Перед ним был все тот же обыкновенный подьячий, приказная строка; все тот же холодный тусклый взгляд, скучное лицо. Только в самой глубине глаз опять зашевелилось что-то медленным усилием.

– В уме ли ты, старик? Подумай, что ты делаешь?

Попадешь в гарнизонный застенок – там с тобой шутить не будут: за ребро повесят, да еще прокоптят, как вашего Гришку Талицкого.

Талицкий был один из проповедников конца мира и второго пришествия, утверждавший, что государь Петр Алексеевич – Антихрист, и несколько лет тому назад казненный страшною казнью копчения на медленном огне.

– За помощью Божией готов и дух свой предать,ответил старик. – Когда не ныне, умрем же всячески.

Надобно бы что доброе сделать, с чем бы предстать перед Господом, а то без смерти и мы не будем.

Он говорил все так же просто; но что-то было в спокойном лице его, в тихом голосе, что внушало уверенность, что этот отставной артиллерийский подьячий, обвиняемый во взятках, действительно пойдет на смерть, не ужасаясь, как один из тех таинственных мучеников, о которых он упоминал в своей молитве.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

«Христос и Антихрист»

Смерть богов. Юлиан Отступник

Каппадокия. Римский трибун Осудило желает выслужиться перед своим начальником. Для этого он собирается убить двоих детей — двоюродных братьев нынешнего константинопольского императора Констанция. Констанций — сын Константина Великого, начавший своё правление с убийства многих своих родственников, в том числе дяди, отца Юлиана и Галла. Осудило вместе с отрядом легионеров врывается во дворец, где содержатся опальные юноши, но их воспитатель Мардоний показывает погромщикам некий эдикт (на самом деле давно просроченный), который отпугивает убийц. Те уходят. Молодые люди занимаются тем, что под руководством Евтропия изучают богословие. Юлиан же тайком читает Платона, посещает пещеру бога Пана. В христианской церкви юноша чувствует себя неуютно. После богослужения он заходит в соседний храм Афродиты, где встречается со жрецом Олимпиадором и его двумя дочерьми — Амариллис и Психеей. Сближения с Амариллис не получается, она равнодушно относится к его подарку — сделанной им самим модели триеры. Раздосадованный, юноша удаляется. Впрочем, девушка возвращается, ободряет его. Ночь Юлиан проводит в храме Афродиты, где даёт обет вечно любить богиню.

Следующая сцена происходит в Антиохии. Двое незнакомцев сначала подслушивают разговоры людей, затем смотрят выступление бродячих артистов. Одна гимнастка так возбуждает молодого человека, что он немедленно покупает её у хозяина и утаскивает с собой в пустой храм Приапа. Там он случайно убивает одного из священных гусей, незнакомца ведут на суд, срывают фальшивую бороду. Выясняется, что это — цесарь Галл. С начала повествования прошло шесть лет, император Констанций, чтобы обезопасить себя, сделал Галла соправителем.

Юлиан в это время странствует по Малой Азии, беседуя с различными философами и магами, в том числе с авторитетным неоплатоником Ямвликом, излагающим ему свои идеи о Боге. Учитель с учеником наблюдают, как христиане громят языческие церкви. Затем Юлиан посещает волхва Максима Эфесского, с помощью неких хитрых приспособлений вызывающего у юноши видения, в которых он отрекается от Христа во имя Великого Ангела, Зла. Максим учит Юлиана тому, что Бог и Дьявол есть одно. Юлиан и Максим восходят на высокую башню, откуда философ показывает ученику на мир внизу и предлагает восстать и самому сделаться кесарем.

Затем Юлиан едет к своему брату, который понимает, что Констанций скоро прикажет убить его. Действительно, вскоре Галла высылают из Константинополя, причём везёт его тот самый Скудило. С «цесарем» плохо обращаются, наконец, казнят его. Юлиан проводит время в Афинах. Здесь он встречается со ссыльным поэтом Публием, который показывает ему «Артемиду» — прекрасную девушку с телом богини. Через месяц Юлиан и Публий являются на пир к сенатору Гортензию. Та девушка — его воспитанница, её зовут Арсиноя. Юлиан знакомится с ней, выясняется, что оба они ненавидят христианство. Юлиан признается, что должен лицемерить, чтобы выжить. Молодые люди заключают союз, направленный на возрождение олимпийского язычества. После проведённой вместе ночи Юлиан уезжает в Константинополь. Констанций милостиво принимает ненавидящего его Юлиана. Как раз в это время проходит церковный собор, где сталкиваются православные с арианами. Император поддерживает последних. Собор заканчивается скандалом. Юлиан со злорадством наблюдает за грызнёй христиан. Император Констанций тем временем делает Юлиана соправителем взамен убитого Галла.

Арсиноя переезжает в Рим. Вместе с сестрой Миррой и одним из своих поклонников, центурионом Анатолием, девушка посещает римские катакомбы, где находится тайная церковь. Здесь православные проводят свои богослужения. Легионеры императора-арианина врываются в пещеры и разгоняют собрание. Молодые люди с трудом успевают скрыться от преследователей.

Следующая сцена происходит в прирейнском лесу. Два отставших солдата из войска Юлиана — Арагарий и Стромбик — догоняют свой легион. Цесарь Юлиан одерживает блестящую победу над армией галлов.

Юлиан посылает Арсиное письмо, в котором напоминает ей о заключённом некогда союзе. У девушки в это время умирает сестра — кроткая христианка Мирра.

Молодой цесарь отдыхает от войны в Париже-Лютеции. Здесь же находится и жена Юлиана — навязанная ему императором фанатичная христианка Елена. Она считает своего мужа дьяволом, не допуская его к себе. Юлиан из ненависти к христианству пытается взять её насильно.

Завистливый Констанций присылает к Юлиану чиновника, уполномоченного увести лучшие войска на юг. Солдаты восстают против такого решения; бунтовщики просят Юлиана быть их императором. После некоторых колебаний Юлиан соглашается. Жена его, Елена, в это время умирает.

Пока Юлиан приближается к Константинополю, чтобы взять власть силой, Констанций умирает. Узнав об этом, Юлиан выходит к войскам и, отрекаясь от христианства, клянётся в верности богу Солнца — Митре. Его поддерживает Максим Эфесский. Солдаты недоумевают, некоторые называют нового императора Антихристом.

Став императором, Юлиан пытается официально восстановить язычество. Церкви разрушаются, языческим жрецам возвращают отнятые у них при Константине Великом ценности. Юлиан устраивает вакхическое шествие, однако народ не поддерживает начинаний императора, вера в Христа слишком укоренилась. Юлиан тщетно призывает людей поклоняться Дионису. Император чувствует, что его идеи не смогут воплотиться, но решает бороться до конца. В разговоре с Максимом он заявляет: «Вот я иду, чтобы дать людям такую свободу, о которой они и мечтать не дерзали. <…> Я — вестник жизни, я — освободитель, я — Антихрист!»

Внешне христиане вновь становятся язычниками; на самом деле по ночам монахи вынимают драгоценные камни из глаз статуи Диониса и вставляют обратно в иконы; Юлиана ненавидят. Император занимается благотворительностью, вводит свободу вероисповедания — все это, чтобы освободить народ от влияния «галилеян». Проводится церковный собор, на котором христиане опять грызутся между собой; Юлиан убеждается в бесперспективности их религии. На обвинения епископов император не реагирует, отказываясь казнить кого-либо за выражение своего мнения. Юлиан едет в христианский монастырь, где встречается с Арсиноей, ставшей монахиней. Та обвиняет его в том, что его мёртвые боги — не прежние олимпийцы, а тот же Христос, но без соблюдения обрядов. Юлиан слишком добродетелен; народу нужна не любовь и сострадание, а кровь и жертвы. Диалога у бывших союзников не получается.

Юлиан, инспектируя свои благотворительные заведения, убеждается, что все так же лживо, как раньше. Максим-волхв объясняет ученику, что время его ещё не пришло, пророчит гибель, но благословляет на борьбу.

Чиновники откровенно саботируют указы императора, считая его безумным; народ ненавидит его, распускаются слухи о преследованиях христиан. уличный проповедник старец Памва клеймит Юлиана Антихристом. Юлиан слышит все это, вступает в спор, но даже силой не может разогнать толпу: против него все.

Император приходит в полузаброшенный храм Аполлона, где встречается со жрецом Горгием и его глухонемым сыном — едва ли не последними язычниками. Все попытки Юлиана помочь храму, оттянуть паству к прежним богам оканчиваются неудачно; в ответ на приказание вынести мощи христианского святого с территории храма «галилеяне» отвечают поджогом (его устраивают те самые легионеры Юлиана, которые догоняли его в рейнском лесу); жреца и его сына убивают.

Юлиан, чтобы хоть как-то восстановить свою харизму, выступает в поход против персов. Началу похода предшествуют дурные предзнаменования, но ничто уже не может остановить императора. Ряд побед зачёркивается одним неудачным решением Юлиана сжечь корабли, чтобы сделать войско максимально мобильным. Император выясняет, что поверил предателю; ему приходится отдать приказ об отступлении. По дороге к нему является Арсиноя, снова убеждающая Юлиана в том, что он — не враг Христа, а единственный его верный последователь. Юлиан раздражён её словами, разговор вновь заканчивается размолвкой.

В финальной битве император смертельно ранен. Новый император Иовиан — приверженец христианства; бывшие друзья Юлиана снова меняют веру; народ в восторге от того, что ему возвращены кровавые зрелища, финальная сцена — Арсиноя, Анатолий и его друг историк Аммиан плывут на корабле, беседуя о покойном императоре. Арсиноя ваяет статую с телом Диониса и лицом Христа. Они разговаривают о правоте Юлиана, о необходимости сохранить искру эллинизма для грядущих поколений. В их сердцах, замечает автор, «уже было великое веселие Возрождения».

Воскресшие боги. Леонардо да Винчи

Действие романа происходит в Италии в конце XV — начале XVI в.

Купец Чиприано Буонаккорзи, собиратель античных предметов, находит статую Венеры. В качестве эксперта приглашается Леонардо да Винчи. Несколько молодых людей (один из них — Джованни Бельтраффио, ученик живописца фра Бенедетто, одновременно мечтающий и боящийся стать учеником Леонардо), обсуждают поведение странного художника. Христианский священник отец Фаустино, всюду видящий Дьявола, врывается в дом и разбивает прекрасную статую.

Джованни поступает к Аеонардо в ученики. Тот занимается постройкой летательного аппарата, пишет «Тайную вечерю», строит огромный памятник герцогу Сфорца, учит достойному поведению своих учеников. Джованни не понимает, как его учитель может совмещать в себе такие различные проекты, увлекаться как делами божественными, так и сугубо земными одновременно. Астро, другой ученик Леонардо, беседует с «колдуньей» моной Кассандрой, рассказывает ей о персиковом дереве, которое его учитель, ставя опыты, отравляет ядом. Джованни тоже часто посещает мону Кассандру, та убеждает его в необходимости поверить в старых олимпийских богов. Молодой человек, испуганный радикальностью предложений «Белой Дьяволицы» (лететь вместе на шабаш и пр.), оставляет её. Девушка же, натеревшись волшебной мазью, летит на ведьмовское сборище, где становится женой Люцифера-Диониса. Шабаш превращается в вакхическую оргию.

Герцог Моро, правитель Флоренции, женолюб и сладострастник, проводит свои дни вместе с женой Беатриче и любовницами — Лукрецией и Чечилией Бергамини. Людовику Моро грозит война с Неаполем, он пробует заручиться поддержкой французского короля Карла VIII. Кроме того, он посылает своему сопернику герцогу Джан-Галеаццо «отравленные» персики, украденные из сада Леонардо.

Леонардо предлагает герцогу проекты строительства соборов, каналов, но они кажутся слишком смелыми, поэтому осуществить их якобы невозможно. По приглашению Джан-Галеаццо он едет к нему, в Павию. В разговоре с ним Леонардо сообщает, что он неповинен в болезни своего друга, персики вовсе не были отравленными. Джан-Галеаццо умирает. В народе ходят слухи о причастности Леонардо к этой смерти, о том, что Леонардо — безбожник и колдун. Самому мастеру тем временем поручают поднять к куполу храма гвоздь от Креста Господня; Леонардо блестяще справляется с заданием.

Шестая книга романа написана в форме дневника Джованни Бельтраффио. Ученик размышляет о своём учителе, его поведении. Леонардо одновременно создаёт и страшное оружие, и подлое «Дионисиево ухо», и пишет «Вечерю», и строит летательную машину. Леонардо кажется Джованни то новым св. Франциском, то Антихристом. Под влиянием горячих проповедей влиятельного Савонаролы Джованни уходит от Леонардо, чтобы стать послушником у Савонаролы.

К самому Савонароле тем временем приходит предложение от распутного папы Александра VI Борджа стать кардиналом в обмен на отказ от критики папского двора. Савонарола, не испугавшись отлучения от церкви, собирает «Священное Воинство» — в крестовый поход против римского папы-Антихриста. Джованни — участник Воинства. Сомнения, однако, не оставляют его: увидев «Афродиту» Ботичелли, он вновь вспоминает мону Кассандру.

Воинство громит дворцы, жжёт книги, разбивает статуи, врывается в дома «нечестивцев». Устраивается огромный костёр, на котором, помимо всего прочего, сжигают прекрасное творение Леонардо — картину «Леда и лебедь». Джованни, потрясённый, не в силах наблюдать эту сцену. Леонардо выводит его из толпы; ученик остаётся с учителем.

Леонардо присутствует на балу, устроенном одновременно легкомысленным и коварным герцогом Моро в честь нового, 1497 года. Герцог мечется между женой и любовницами. В числе гостей — русские послы, недовольные античными пристрастиями итальянцев. В разговоре с Леонардо они утверждают, что Третий Рим будет в России.

Беременная герцогиня Беатриче, жена Моро, с помощью многих ухищрений добывает доказательства связи мужа с фаворитками. От волнения у неё случаются преждевременные роды; проклиная мужа, она умирает. Потрясённый обстоятельствами герцог, которому только что пророчили золотой век царствования, в течение года ведёт набожную жизнь, не забывая, впрочем, своих любовниц.

Савонарола, который проиграл «огненный поединок», не решившись войти в костёр, утрачивает своё влияние; его сажают в тюрьму, Леонардо же участвует в «учёном поединке» при дворе Моро: в ходе беседы Леонардо по-научному объясняет слушателям происхождение Земли. Только вмешательство герцога спасает художника от обвинения в ереси.

В Италию вступают французские войска; герцог Моро бежит. Его возвращение оказывается недолговременным: вскоре он попадает в плен. Во время военных действий солдатня пытается громить творения Леонардо; «Тайная вечеря» оказывается в полузатопленном помещении.

Леонардо пишет новые картины, открывает физический закон отражения света, участвует в споре о сравнительных достоинствах живописи и поэзии. По приглашению Чезаре Борджа он поступает к нему на службу. По пути в Милан художник посещает свои родные места, вспоминает детство, годы ученичества, семью.

В дорожном трактире Леонардо знакомится с Никколо Макиавелли; они подолгу разговаривают о политике и этике. Макиавелли считает, что только такой беспринципный государь, как Чезаре Борджа, сможет стать объединителем Италии. Леонардо сомневается: по его мнению, истинная свобода достигается не убийствами и предательствами, а — знаниями. При дворе Чезаре Борджа Леонардо много работает — строит, рисует, пишет. Джованни бродит по Риму, рассматривает фреску «Пришествие Антихриста», беседует с немцем Швейницем о реформации церкви.

Папа Александр VI вводит цензуру. Через некоторое время он умирает. Дела Чезаре Борджа становятся плохи, обиженные им государи объединяются против него и начинают войну.

Леонардо приходится возвратиться во Флоренцию и поступить на службу к гонфалоньеру Содерини. Перед отъездом художник вновь встречается с Макиавелли. Бродя по Риму, друзья говорят о своей похожести, обсуждают, как опасно открытие новых истин; глядя на древние развалины, беседуют об античности.

В 1505 г. Леонардо занят портретом моны Лизы Джоконды, в которую он, сам того не понимая, влюблён. Портрет похож одновременно и на модель, и на автора. Во время сеансов художник разговаривает с девушкой о Венере, припоминая забытые древние мифы. У Леонардо появляются соперники — ненавидящий его Микеланджело, талантливейший Рафаэль. Леонардо не желает соперничать с ними, не вступает в споры, у него — своя дорога.

Последний раз видя мону Лизу, художник рассказывает ей таинственную сказку про Пещеру. Художник и модель тепло прощаются. Через некоторое время Леонардо узнает, что Джоконда умерла.

После неудачного осуществления очередного проекта Леонардо — строительства канала — мастер переезжает в Милан, где встречает своего старого друга — учёного-анатома Марко-Антонио. Леонардо поступает на службу к Людовику XII, пишет трактат по анатомии.

К 1511 г. Джованни Бельтраффио вновь встречается со своей старой знакомой моной Кассандрой. Внешне она соблюдает христианские обряды, но на самом деле остаётся язычницей. Кассандра рассказывает Джованни о том, что олимпийские боги воскреснут, о скорой смерти христианства. Девушка показывает Джованни изумрудную скрижаль, обещая объяснить в другой раз начертанные на ней таинственные слова. Но в Милан приезжает свирепый инквизитор фра Джордже; начинается охота на ведьм; хватают и мону Кассандру. Вместе с остальными «ведьмами» её сжигают на костре. Джованни чувствует, что Дьявол имеет эллинские корни, что он и Прометей — одно. В бреду он видит Кассандру, предстающую перед ним в виде Афродиты с лицом Девы Марии.

В Италии все время идёт гражданская война, власть постоянно меняется. Леонардо вместе с Джованни и новым верным учеником франческо переезжает в Рим, ко двору меценатствующего папы Льва X. Художнику не удаётся здесь прижиться, в моде Рафаэль и Микеланджело, считающий Леонардо изменником и настраивающий папу против него.

Однажды Джованни Бельтраффио находят повесившимся. Прочтя дневник своего ученика, Леонардо понимает, что тот ушёл из жизни, так как понял, что Христос и Антихрист есть одно.

Леонардо бедствует, болеет. Некоторые ученики предают его, бегут к Рафаэлю. Сам художник с восхищением рассматривает фрески Микеланджело, чувствуя, с одной стороны, что тот превзошёл его, а с другой, что в замыслах он, Леонардо, был сильнее.

Чтобы избежать насмешек, инспирируемых самим папой, Леонардо поступает на службу к французскому императору Франциску I. Здесь он имеет успех. Король дарит ему замок во Франции. Леонардо много работает (впрочем, его смелые проекты, как правило, так и не приводятся в исполнение), начинает писать Иоанна Предтечу, похожего на Андрогина и Вакха. Франциск, посетив мастерскую Леонардо, очень дорого покупает у художника «Предтечу» и портрет Джоконды. Леонардо просит оставить «Мону Лизу» у него, пока он не умрёт. Король соглашается.

На празднествах по случаю рождения у короля сына во Францию съезжается много гостей — в том числе и из России. В посольстве есть несколько иконописцев. Многие «развращены» западным искусством, идеей перспективы, разными ересями. Русские обсуждают «слишком человеческую» западную живопись, противопоставляя ей строгую византийскую иконопись, спорят, писать ли иконы по «Подлиннику» или — как портреты. Евтихий, один из мастеров, пририсовывает к иконе «Всяко дыхание да славит Господа» языческие аллегорические изображения. Леонардо рассматривает иконы, «Подлинник». Не признавая эти картины за настоящую живопись, он чувствует, что по вере они гораздо сильнее западных икон-портретов.

Так и не построив своей летательной машины, Леонардо умирает. Евтихий, потрясённый «Предтечей» Леонардо, пишет своего, совершенно другого Иоанна — с крыльями, похожими на летательную машину Леонардо. Иконописец читает «Повесть о вавилонском царстве», предвещающую Русской земле царство земное, и «Повесть о Белом Клобуке» — о будущем небесном величии России. Евтихий размышляет над идеей Третьего Рима.

Антихрист. Пётр и Алексей

В Петербурге в 1715 г. царевич Алексей слушает проповедь старика Лариона Докукина, предвещающего явление Антихриста и проклинающего Петра. Алексей обещает ему, что при нем все будет иначе. Сам он в этот день должен присутствовать на празднествах в Летнем саду — по случаю установки там статуи Венеры. Бродя по парку, он сталкивается сначала с отцом, затем — слушает чиновника Аврамова, утверждающего, что вера христианская забыта и что сейчас поклоняются богам языческим. Царь Петр сам распаковывает статую. Это — та самая Венера, которой когда-то молился будущий император Юлиан и на которую смотрел ученик Леонардо. Все присутствующие обязаны поклониться Венере. Начинается роскошный фейерверк. На бочках приплывают петровские собутыльники — члены Всешутейского Собора, выряженные Бахусами. Произносятся церемониальные речи. В общий разговор вступает Аврамов, заявляющий, что языческие боги — не просто аллегории, но живые существа, а именно — бесы. Беседа заходит о ложных чудесах; Петр приказывает, чтоб принесли якобы чудотворную икону, секрет которой он раскрыл; царь показывает всем механизм, позволяющий иконе «плакать». Проводится эксперимент. Гремит гром, начинается гроза. Люди в панике разбегаются; Алексей с ужасом наблюдает, как брошенная икона валяется на земле, никому не нужная. Кто-то наступает на неё, она раскалывается.

В это же время на другом берегу Невы у костра сидит компания, состоящая из кликуш, беглых матросов, раскольников и прочих маргиналов. Разговор идёт о Петре, которого считают Антихристом; толкуется Апокалипсис. Все надежды возлагаются на кроткого наследника — царевича Алексея.

Беседующие расходятся по домам. Старец Корнилий зовёт своего ученика Тихона Запольского (тот — сын казнённого Петром стрельца, прошедший весь обычный путь русского дворянина при царе-плотнике: насильное обучение, Навигацкая школа, заграница) бежать из Петербурга. Тихон вспоминает разговоры со своим немецким учителем Глюком, его беседы с генералом Брюсом о комментариях Ньютона к Апокалипсису. Глюк зовёт Тихона в Стокгольм — дальше идти по пути Петра. Тихон выбирает Восток и уходит со старцем искать град Китеж.

Алексей посещает полубезумную царицу Марфу Матвеевну, вдову Федора Алексеевича. Здесь ему передают письма от насильно постриженной в монахини матери. Царевича уговаривают не сдаваться, ждать смерти отца.

Книга третья написана в форме дневника дамы Арнгейм — фрейлины жены царевича Шарлотты. Она — просвещённая немка, знакомая с Лейбницем. В своём дневнике она пытается понять, как может сочетаться в русском царе дикое варварство с стремлением к европеизации. Арнгейм рассказывает о странном нраве Петра, о том, как строился Петербург; пишет об отношениях царевича с нелюбимой женой. В дневник включено описание смерти и похорон Марфы Матвеевны — последней русской царицы. Новая Россия хоронит старую, Петербург — Москву.

Приводится и дневник самого Алексея, в котором он сокрушается о подмене православия лютеранством, комментирует петровские указы, пишет о положении церкви при Петре-Антихристе.

Несмотря на предупреждение о начинающемся наводнении, Петр устраивает в доме Апраксина ассамблею. В самый разгар бесед с архимандритом Феодосием, призывающем закрыть монастыри и уничтожить иконопочитание с разными ересиархами и прочими ненавистниками православия, в дом врывается вода. Петр участвует в спасении людей. Проведя много времени в холодной воде, царь сильно простужается. Ходят слухи, что он при смерти. К царевичу, наследнику, то и дело являются разные чиновники с уверениями в своей лояльности. О. Яков Игнатьев настаивает, чтобы Алексей не отступался.

Царь выздоравливает; ему известно все о поведении сына во время болезни. На исповеди духовник Алексея о. Яков отпускает царевичу грех желания смерти отцу, но сам Алексей чувствует, что церковь зависит от политики; его совесть нечиста. Петр гневается на сына, грозит лишением наследства. Алексей просит отправить его в монастырь, но Петр понимает, что это не решит проблему: он предлагает сыну либо «исправиться», либо грозит «отсечь, как уд гангренный».

Петр за границей; Алексей тем временем едет в Москву, бродит по заброшенному Кремлю, вспоминает своё детство, историю взаимоотношений с отцом, свои чувства к нему — от любви до ненависти и ужаса. Во сне он видит себя идущего вместе с Христом, и целое полчище Антихриста с отцом во главе. Алексей понимает, что видит Поклонение мира Зверю, Блуднице и Хаму Грядущему.

Петр вызывает сына к себе в Копенгаген; тот едет, но по дороге решает бежать и сворачивает в Италию, где вместе со своей любовницей Евфросиньей живёт под покровительством австрийского цесаря, скрываясь от отца. В Неаполе Алексей пишет сенаторам в Петербург подмётные письма против Петра. В своей любовнице Алексей вдруг признает древнюю Венеру — Белую Дьяволицу. Напуганный, он тем не менее решается поклониться ей.

Петр посылает в Италию «российского Макиавеля» Петра Толстого и графа Румянцева. Те угрозами и обещаниями добиваются того, что Алексей вернётся домой. В письме отца ему гарантировано полное прощение.

Петр в зените славы. Его мечта — осуществить Лейбницеву идею: сделать Россию связующим звеном между Европой и Китаем. Дневник его напоминает своей смелостью дневник Леонардо да Винчи.

Узнав, что сын возвращается, царь долго колеблется, как с ним поступить: казнить Алексея — значит погубить себя, простить — погубить Россию. Петр выбирает Россию.

Петр лишает сына права престолонаследия. Он напоминает Алексею о связях с опальной матерью, о подготовке бунта. Алексей воспринимает отца как явленного Антихриста. Петр хватает всех причастных к делу Алексея, пытками вынуждает к признаниям; следуют массовые казни. Новый архиерей Феофан Прокопович произносит проповедь «О власти и чести царской». Алексей с горечью выслушивает голос совершенно подавленной государством-Петром церкви. Ларион Докукин вновь выступает против Петра, на этот раз открыто. Петр устало возражает ему, затем велит арестовать.

Книга девятая, «Красная Смерть», повествует о жизни юноши Тихона в раскольничьем скиту. Скитница Софья призывает Тихона к самосожжению; сквозь лик Софии Премудрости Божией проглядывает и соблазнительный лик земной. В одном из разговоров некий старец говорит, что Антихрист ещё не Петр — настоящий возьмёт Божий престол любовью и лаской и тогда будет страшен.

Тихон присутствует на раскольничьем «братском сходе». Отцы ругаются из-за обрядов «точно так же, как во времена Юлиана Отступника на церковных соборах при дворе византийских императоров». Спорящих усмиряет только известие о том, что к деревне идёт «команда» — громить раскольников. Скит собирается устроить массовое самосожжение. Тихон пытается уйти от него, но Софья, отдавшись юноше, уговаривает его принять Красную Смерть. При пожаре старец Корнилий уходит из пламени через подземный ход, забрав с собой и Тихона. Тот, разочарованный лицемерием старца, бежит синего.

Царевич Алексей предчувствует скорую смерть, много пьёт, боится отца и одновременно надеется на прощение. На очередном допросе выясняется, что Евфросинья, любовница Алексея, предала его. Взбешённый этой изменой и тем, что их новорождённый ребёнок, очевидно, умерщвлён по приказанию Петра, Алексей признается в том, что замышлял бунт против отца. Петр жестоко избивает сына. Церковь не препятствует будущей казни Алексея; царь понимает, что вся ответственность — на нем.

На суде Алексей называет отца клятвопреступником, Антихристом и проклинает его. Затем, под пытками, подписывает все обвинения против себя. Его пытают дальше, особенно жесток сам Петр. Ещё до официальной казни Алексей умирает от пыток.

Петр плывёт по штормовому морю, ему кажется, что волны — кроваво-красного цвета. Тем не менее он остаётся твёрд: «Не бойся! — говорит он кормчему. — Крепок наш новый корабль — выдержит бурю. С нами Бог!»

Тихон Запольский, уйдя от старца, становится членом еретической секты, учение которой похоже на язычество, а обряды — на дионисические. Но юноша не выдерживает, когда на одном из радений должен быть убит невинный младенец. Тихон восстаёт, и лишь вмешательство солдат спасает его от расправы. Сектантов немилосердно казнят; Тихону даруется прощение; он живёт у Феофана Прокоповича — библиотекарем. Слушая разговоры образованных гостей Феофана, юноша понимает, что и этот путь — просвещённой веры — ведёт, скорее, к атеизму. Тихон уходит и отсюда и вместе с сектантами-бегунами попадает на Валаам. В какой-то момент он ощущает, что благочестивые монахи, с которыми он познакомился здесь, не способны объяснить ему все. Тихон уходит. В лесу, однако, ему встречается старичок Иванушка, одновременно апостол Иоанн. Он провозглашает Третий Завет — Царство Духа. Тихон, уверовавший, становится первым сыном новой церкви Иоанна, Грома Летящего и идёт нести людям открывшийся ему свет. Последние слова в романе — восклицание Тихона: «Осанна! Антихриста победит Христос».

Книга 1. Смерть богов.

Юлиан Отступник Племянники Констанция, Галл и Юлиан, изучают богословие. Юлиан не верит в Христа, он дал обет любить Афродиту вечно. А Галл равнодушен ко всем богам, его прельщает власть. Чтобы обезопасить себя, Констанций назначает Галла своим соправителем. Юлиан, путешествуя по Малой Азии, познакомился с Максимом Эфесским. Тот побуждает его отречься от Иисуса ради Ангела Зла и учит тому, что Дьявол и Бог одно лицо. Вернувшемуся на родину Юлиану, Галл сообщил, что император готовится убить его. Галла казнят когда Юлиан был в Афинах. Там он познакомился с Арсиное, она тоже презирает христианство и договариваются возродить язычество Олимпа. Юлиана женят на христианке Елене и назначают соправителем. Он проводит ряд победоносных сражений и солдаты навязывают ему свергнуть действующего и стать императором, но Констанций умер сам. Император Юлиан начинает разрушать церкви и восстанавливать олимпийское язычество, но в этом его не поддерживают ни подданные, ни его соратница Арсиное. Народ зовет императора Антихристом. Для восстановления популярности Юлиан затевает войну с персами и во время битвы умирает от боевой травмы. Новый император Иовиан – христианин. В стране вновь восстанавливаются церкви.

Книга 2. Воскресшие боги.

Леонардо в народе зовут безбожником и колдуном, но он гениальный человек многие молодые люди мечтают быть его учениками. Некоторым в этом везет. Астро, посещая друга Леонардо мону Кассандру, рассказал ей о дереве с отравленными персиками от экспериментов да Винчи и был напуган ее предложением лететь на настоящий шабаш. Джованни, только поступивший к Леонардо учеником, поражен тому, как учитель совмещает строительство летательного аппарата, разрабатывает схемы соборов и проекты каналов для герцога Моро и пишет «Тайную Вечерю». Он считает учителя то святым, то Антихристом. Леонардо пишет, строит и рисует, находясь при Чезаре Борджа. Когда против Боржа, объединившись, затевают борьбу обиженные им властители, то Леонардо уезжает во Флоренцию и начинает писать портрет моны Лизы. Тогда-то у Леонардо и появились творческие конкуренты, не любящие его – Рафаэль и Микеланджело. Вскоре после окончания работы Леонардо узнал, что монаЛиза скончалась. Леонардо уехал в Милан к Людовику XII где пишет тракт по анатомии. После сожжения на костре старой знакомой Леонардо – моны Кассандры по обвинению в ведьмовстве, он едет в Италию ко двору Льва X. Там его талантливейший ученик Джованни повесился после того, как осознал, что Христос и Антихрест – один человек. Избегая насмешек, болезни и нищеты, да Винчи уезжает во Францию к Франциску I. Монарх подарил ему замок и свое восхищение творчеством Леонардо. Здесь Леонардо и умер, не успев закончить летательный аппарат, но признанным художником, писателем и ученым, а не безбожником и колдуном.

Книга 3. Петр и Алексей

Цесаревич Алексей, после открытия статуи Венеры, которой поклонялся Юлиан и видел Леонардо, пообещал, что при его власти все изменится. Его поддерживает безумная царица Марфа Матвеевна в письмах, с просьбами не сдаваться и ожидать смерти Петра I. Алексей считает своего отца Антихристом. Во время наводнения Петр I, помогая спасти людей, простужается и находится при смерти. Его сын уповает на смерть отца и ручается поддержкой разных чиновников. Петр выздоравливает и узнает о поведении своего сына, но решает ничего не предпринимать, но лишает права престолонаследования. Когда Петр, находясь в Копенгагене, призывает сына к себе, то Алексей решает сбежать в Италию и оттуда шлет сенаторам письма, призывающие свергнуть отца и посадить его на место императора. Алексей решает вернуться в Россию, но тут же был арестован. На суде он называет отца Антихристом и после пыток отца подписывает все обвинения. Алексея приговаривают к смертной казни, но он не дожил до нее. Умер от пыток. Петр тем временем плывет по морю во время шторма и призывает всех не бояться ничего, так как с ними Бог.

– АНТИХРИСТ хочет быть. Сам он, последний черт, не бывал еще, а щенят его народилось – полна поднебесная. Дети отцу своему подстилают путь. Все на лицо антихристово строят. А как устроят, да вычистят гладко везде, так сам он в свое время и явится. При дверях уже – скоро будет!

Это говорил старик лет пятидесяти в оборванном подьяческом кафтане молодому человеку в китайчатом шлафроке и туфлях на босую ногу, сидевшему за столом.

– И откуда вы все это знаете? – произнес молодой человек. – Писано: ни Сын, ни ангелы не ведают. А вы знаете…

Он помолчал, зевнул и спросил:

– Из раскольников, что ли?

– Православный.

– В Петербург зачем приехал?

– С Москвы взят из домишку своего с приходными и расходными книгами, по доношению фискальному во взятках.

– Брал. Не из неволи или от какого воровства, а по любви и по совести, сколько кто даст за труды наши приказные.

Он говорил так просто, что, видно было, в самом деле не считал взятки грехом.

– И ко обличению вины моей он, фискал, ничего не донес. А только по запискам подрядчиков, которые во многие годы по-небольшому давали, насчитано оных дач на меня 215 рублев, а мне платить нечем. Нищ есмь, стар, скорбен, и убог, и увечен, и мизерен, и приказных дел нести не могу – бью челом об отставке. Ваше премилосердное высочество, призри благоутробием щедрот своих, заступись за старца беззаступного, да освободи от оного платежа неправедного. Смилуйся, пожалуй, государь царевич Алексей Петрович!

Царевич Алексей встретил этого старика несколько месяцев назад в Петербурге, в церкви Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы, что близ речки Фонтанной и Шереметевского двора на Литейной. Заметив его по необычной для приказных, давно не бритой седой бороде и по истовому чтению Псалтыри на клиросе, царевич спросил, кто он, откуда и какого чина. Старик назвал себя подьячим Московского Артиллерийского приказа, Ларионом Докукиным; приехал он из Москвы и остановился в доме просвирни той же Симеоновской церкви; упомянул о нищете своей, о фискальном доношении; а также, едва не с первых слов – об Антихристе. Старик показался царевичу жалким. Он велел ему придти к себе на дом, чтобы помочь советом и деньгами.

Теперь Докукин стоял перед ним, в своем оборванном кафтанишке, похожий на нищего. Это был самый обыкновенный подьячий из тех, которых зовут чернильными душами, приказными строками. Жесткие, точно окаменелые, морщины, жесткий, холодный взгляд маленьких тусклых глаз, жесткая запущенная седая борода, лицо серое, скучное, как те бумаги, которые он переписывал; корпел, корпел над ними, должно быть, лет тридцать в своем приказе, брал взятки с подрядчиков по любви да по совести, а может быть, и кляузничал, – и вот до чего вдруг додумался: Антихрист хочет быть.

«Уж не плут ли?» – усумнился царевич, вглядываясь в него пристальнее. Но ничего плутовского или хитрого, а скорее что-то простодушное и беспомощное, угрюмое и упрямое было в этом лице, как у людей, одержимых одною неподвижною мыслью.

– Я еще и по другому делу из Москвы приехал, – добавил старик и как будто замялся. Неподвижная мысль с медленным усилием проступала в жестких чертах его. Он потупил глаза, пошарил рукою за пазухой, вытащил оттуда завалившиеся за подкладку сквозь карманную прореху бумаги и подал их царевичу.

Это были две тоненькие засаленные тетрадки в четвертую долю, исписанные крупно и четко подьяческим почерком.

Сперва шли выписки из святых отцов, пророков и Апокалипсиса об Антихристе, о кончине мира. Затем – воззвание к «архипастырям великой России и всей вселенной», с мольбою простить его, Докукина, «дерзость и грубость, что мимо их отеческого благословения написал сие от многой скорби своей и жалости, и ревности к церкви», а также заступиться за него перед царем и прилежно упросить, чтоб он его помиловал и выслушал.

«Повелено человеку от Бога самовластну быть».

И наконец – обличие государя Петра Алексеевича: «Ныне же все мы от онаго божественного дара – самовластной и свободной жизни отрезаемы, а также домов и торгов, землевладельства и рукодельства, и всех своих прежних промыслов и древле установленных законов, паче же и всякого благочестия христианского лишаемы. Из дома в дом, из места в место, из града в град гонимы, оскорбляемы и озлобляемы. Весь обычай свой и язык, и платье изменили, головы и бороды обрили, персоны свои ругательски обесчестили. Нет уже в нас ни доброты, ни вида, ни различия с иноверными; но до конца смесилися с ними, делам их навыкли, а свои христианские обеты опровергли и святые церкви опустошили. От Востока очи смежили: на Запад ноги в бегство обратили, странным и неведомым путем пошли и в земле забвения погибли. Чужих установили, всеми благами угобзили, а своих, природных гладом поморили и, бьючи на правежах, несносными податями до основания разорили. Иное же и сказать неудобно, удобнее устам своим ограду положить. Но весьма сердце болит, видя опустошение Нового Иерусалима и люд в бедах язвлен нестерпимыми язвами!».

«Все же сие, – говорилось в заключение, – творят нам за имя Господа нашего Иисуса Христа. О, таинственные мученики, не ужасайтесь и не отчаивайтесь, станьте добре и оружием Креста вооружитесь на силу антихристову! Потерпите Господа ради, мало еще потерпите! Не оставит нас Христос, Ему же слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь!».

– Для чего ты это писал? – спросил царевич, дочитав тетрадки.

– Одно письмо такое же намедни подкинул у Симеоновской церкви на паперти, – отвечал Докукин. – Да то письмо, найдя, сожгли и государю не донесли и розыску не делали. А эту молитву прибить хочу у Троицы, возле дворца государева, чтоб все, кто бы ни читал, что в ней написано, знали о том и донесли бы его царскому величеству. А написал сие во исправление, дабы некогда, пришед в себя, его царское величество исправился.

«Плут! – опять промелькнуло в голове Алексея. – А, может быть, и доносчик! И догадал меня черт связаться с ним!»

– А знаешь ли, Ларион, – сказал он, глядя ему прямо в глаза, – знаешь ли, что о сем твоем возмутительном и бунтовском писании я, по должности моей гражданской и сыновней, государю батюшке донести имею? Воинского же Устава по артикулу двадцатому: кто против его величества хулительными словами погрешит, тот живота лишен и отсечением головы казнен будет.

– Воля твоя, царевич. Я и сам думал было с тем явиться, чтобы пострадать за слово Христово.

Он сказал это так же просто, как только что говорил о взятках. Еще пристальнее вгляделся в него царевич. Перед ним был все тот же обыкновенный подьячий, приказная строка; все тот же холодный тусклый взгляд, скучное лицо. Только в самой глубине глаз опять зашевелилось что-то медленным усилием.

– В уме ли ты, старик? Подумай, что ты делаешь? Попадешь в гарнизонный застенок – там с тобой шутить не будут: за ребро повесят, да еще прокоптят, как вашего Гришку Талицкого.

Талицкий был один из проповедников конца мира и второго пришествия, утверждавший, что государь Петр Алексеевич – Антихрист, и несколько лет тому назад казненный страшною казнью копчения на медленном огне.

– За помощью Божией готов и дух свой предать, – ответил старик. – Когда не ныне, умрем же всячески. Надобно бы что доброе сделать, с чем бы предстать перед Господом, а то без смерти и мы не будем.

Он говорил все так же просто; но что-то было в спокойном лице его, в тихом голосе, что внушало уверенность, что этот отставной артиллерийский подьячий, обвиняемый во взятках, действительно пойдет на смерть, не ужасаясь, как один из тех таинственных мучеников, о которых он упоминал в своей молитве.

«Христос и Антихрист» - трилогия Д.С. Мережковского. В неё вошли символистские романы «Смерть богов (Юлиан Отступник)» (1893— 1894 гг.), «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)» (1899 г.) и «Антихрист(Петр и Алексей)» (1904 г.).

«Смерть богов (Юлиан Отступник)»

Первый из романов будущей трилогии был написан в 1893-1894 гг.; вышел в свет на страницах журнала «Северный вестник» в 1895 г. (№№1—6) под названием «Отверженный». Отдельным изданием он, со значительными изменениями, но под тем же заглавием вышел в 1896 г. Название «Смерть богов (Юлиан Отступник)» впервые появилось во втором издании (Петербург, 1902 г.), текст которого, а также третьего (1906 г.), уже мало отличался от издания 1896 г. Роман вошел в собрания сочинений Мережковского 1911 г. (в «Товариществе М.О. Вольф») и 1914 г. (в «Товариществе И.Д. Сытина»).

Авторы первых критических отзывов о романе, в большинстве своем признавая его художественные достоинства и называя его первым произведением «нового искусства», которое заставило говорить о себе серьезно, видели в «Отверженном» исторический роман с явными романтическими аллюзиями на современность и отвергали «декадентскую и ницшеанскую» концепцию писателя.

При создании жизнеописания римского императора Юлиана, несмотря на ряд явных, отчасти оправданных характером замысла художника, отступлений от исторических фактов, Мережковский в целом опирался как на данные современной ему исторической науки, так и на античные источники, в первую очередь, на «Историю» Аммиана Марцеллина. Однако если обычно Юлиан Апостат изображался в литературе однозначно негативно, как вероотступник, правитель, пытавшийся остановить колесо истории и реанимировать отжившие языческие верования, то у Мережковского он предстает в трагическом образе явившегося слишком рано, а потому непонятого и обреченного на гибель, предтечи Возрождения. Христианство в романе изображено как «царство не от мира сего», как религия абсолютного добра, на земле не достижимого. Нисходя до земных дел, вторгаясь в «антихристов» мир государства, освящая деспотизм, насилие и несправедливость, оно изменяет своей сущности. Но и его оппонент — язычество — также ущербно, так как превозносит плоть над духом.

«Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)»

Первые главы этого романа были напечатаны в журнале «Начало» (1899 г., №№1—3) под названием «Воскресение». Полный текст произведения был опубликован в журнале «Мир Божий» (1900 г., книги I—XII). Отдельным изданием роман выходил в 1901, 1902 и 1906 гг. Под названием «Воскресшие боги» он появился в собраниях сочинений Мережковского (1911 и 1914 гг.).

О более раннем интересе Мережковского к творчеству и личности Леонардо да Винчи свидетельствует его стихотворение «Леонардо да Винчи» (1894 г.; опубликовано в «Северном вестнике», 1895, №5) и отрывок «Селение Винчи. Из путевого дневника» (« Cosmopoles », 1897, №2). Обращение русского писателя к той эпохе диктовалось ощущением раздвоенности времени, характерным как для России рубежа XIX—XX вв., так и для Возрождения, когда в Европу, казалось из небытия, вернулся дух язычества, эллинизма, а церковь вырождалась, встав, по мнению писателя, вопреки сути жизнеутверждающего учения Христа, на ложный путь умерщвления плоти. Мережковский считал, что историческое христианство своим чрезмерным подчеркиванием духовного начала привело к отрицанию священности плоти и оказалось неспособно понять их мистическое единство и равноценность. В свете чего образ Леонарда да Винчи — центральный в романе — возвышался до символического образа художника-титана, гения-творца, «соперника Бога» (Н. Минский). Другим важнейшим образом романа «Воскресшие боги» является образ Левиафана — папства и всей государственной машины Италии XV—XVII вв., — который стал в произведении символом Антихриста и неодолимого ада земной жизни.

Роман «Воскресшие боги» — первая в русской литературе попытка художественного воплощения и исследования ницшеанской идеи государства, реализовавшей свои потенции в тоталитаризме XX в. («Петр I» А.Н. Толстого явился лишь продолжением этой литературной традиции). Кризис гуманизма, веры в возможность победы добра, столь характерные для умонастроений европейцев рубежа столетий, в полной мере отразились в творчестве Мережковского. В результате от романа к роману явственнее обнаружилась тенденция к смещению нравственных норм, живописанию насилия и жестокости, а сквозь объективный стиль, унаследованный от прозы 1880-х гг., все определеннее начала просматриваться декадентская апология зла. С Мережковским, по утверждению Н.А. Бердяева, «исчезает из русской литературы ее необыкновенное правдолюбие и моральный пафос». Однако уже в следующей части трилогии «антихристов пафос государства» был отвергнут художником.

Второй роман вызвал горячую полемику и интерес критики, значительно превосходивший тот, что был проявлен к роману о Юлиане Отступнике. Прежде всего резко осуждалось усиление ницшеанских и декадентских настроений писателя, его манихейские взгляды (в чем, правда, сам Мережковский обвинял историческое христианство). А. Волынский, Н. Сумцов и другие авторы статей, отмечая влияние на романиста сочинений Иринея Лионского, Ипполита Римского, а также таких трудов, как «Государь» Н. Макиавелли, «Жизнеописаний» Д. Вазари и произведений самого Леонардо да Винчи, указывали на слишком вольное обращение Мережковского с источниками (отсутствие ссылок при введении цитат, удивлявшее современников сочетание скрупулезного описания исторических реалий, деталей быта и в то же время явные нарушения фактологии). Вместе с тем невыразительная прорисовка сюжета, психологического портрета, статичность образов, отмечавшиеся критикой в связи со «Смертью богов» среди недостатков, теперь воспринимались как проявления оригинальной манеры автора нового типа романа — «романа идей», где истинными героями оказываются не люди, а обретающиеся в них и выражаемые ими идеи и духовные тенденции.

Разрабатывая принципиально новую поэтику «романа идей», Мережковский эстетизировал разнородные, в том числе и внехудожественные, тексты, что проявилось в использовании парафраз, многократных, порой неоправданных повторов одних и тех же цитат, создающих из любого «чужого слова» лейтмотивные цепочки.

«Антихрист (Петр и Алексей)»

Сообщение о подготовке к печати последней части трилогии — «Петр и Алексей» — впервые появилось в той же книге журнала «Мир Божий» за 1900 г., в которой завершалась публикация «Воскресших богов». Однако текст третьего романа, и то неполный, впервые увидел свет лишь в 1904 г. в журнале «Новый путь» (книги I —V, IX—XII). Два отдельных издания «Антихриста» вышли в 1905 и в 1906 гг. Произведение также вошло в собрания сочинений писателя 1911 и 1914 гг.

Написанию романа предшествовала большая подготовительная работа. Мережковский изучил «Историю России с древнейших времен» С.М. Соловьева, «Историю царствования Петра Великого» Н.Г. Устрялова, исследование П.П. Пекарского «Наука и литература при Петре Великом» и др.). Особое внимание писателя привлекли статьи и очерки по истории русской культуры П.Н. Милюкова в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, в которых Мережковский нашел весьма близкие своим взглядам суждения о призрачности успехов петровских реформ и о преобладании в сознании народных масс идей старообрядчества. Кроме того, по свидетельству З.Н. Гиппиус, романист совершил несколько путешествий по России в целях изучения быта старообрядцев, в которых он видел свет религиозной истины, утраченный официальной церковью.

Обычное для Мережковского вольное обращение с данными источников (нарушение хронологии, приписывание высказываний одних исторических деятелей другим и т.п.), а также часто отсутствие психологической мотивировки поступков персонажей, нарушение правдоподобия и прочие недочеты, вызвали резко отрицательную реакцию литературных критиков и профессиональных историков. Однако современниками была оставлена без внимания не только философская, или точнее историософская, концепция писателя, но и попытка создания им новой мифологии русской истории. Напротив, Мережковским и его окружением роман воспринимался не как исторический, а как символистский, мета-исторический. В поэтике этого произведения факты, взятые из источников, переосмысляются, в значительной мере отрываются от своей исторической почвы, становясь символами таинственных могучих и страшных движущих сил истории. Цепочки символов пророчат о грядущих судьбах мира, намекают на просыпающиеся в неведомых безднах бытия стихии. Весь роман пронизан ощущением неизбежности глобальных потрясений — революции в России, в которую, по мнению художника, переместился из Европы центр противоборства Бога и дьявола и высшей миссией которой является исполнение правды Христа (этот мотив близок образу Спасителя, в образе нищего благословляющего нищую Русь, из стихотворения Ф.И. Тютчева). Вслед за славянофилами и Ф.М. Достоевским Мережковский связывает будущее «всеединство людей во Христе» с Россией, являющейся в этом смысле истинной наследницей многотысячелетней истории цивилизации Запада.

Важнейшей темой здесь у Мережковского впервые становится тема «народа-богоносца» — истинного героя истории, хранителя правды о небе и о земле (в романе о титанах Возрождения — «Воскресших богах» — тема народа далеко не центральная). Поэтому в «Антихристе» писатель особенно много внимания уделил художественной разработке образов персонажей — представителей народа, придавая им больше глубины и избегая однозначности трактовки.

Центр мира греха и смерти в романе — Петр I, сердце мертвящей государственной машины, частью которой является официальная, огосударствленная церковь. Несмотря на всю сложность образа российского императора, религиозная и этическая оценка его автором совпадает с распространенным в народе взглядом на царя (кесаря) как на исполнителя дьявольского замысла, вероотступника, воплощение Антихриста. Петр строит великое будущее страны, однако вся его деятельность, его государство и личность, ориентированные на Запад и чуждые России, являют собой, по мысли Мережковского, ложный синтез, а потому гибельны. (Явно отталкиваясь от слов Достоевского «красота спасет мир», символист интерпретирует даже пресловутую бытовую неприхотливость царя-реформатора как элементарное неумение жить «в красоте».)

Петру противопоставлен столь же неоднозначный образ царевича Алексея, сюжетные линии которого создаются автором явно в параллель с историей земного пути Христа (неправый суд, мученическая смерть), а его отношения с отцом построены по аналогии с ветхозаветной историей Авраама и Исаака (жертвоприношение как подтверждение веры и залог исполнения божественного обета и миссии прародителя; в случае с царем-Антихристом-лжепророком всё подготавливаемое им грядущее обретает цвет смерти). Поэтому проклятие в адрес Петра I воспринимается как пророчество, обращенное к современникам писателя: «И падёт сия кровь от главы на главу...». Эсхатологические мотивы, значительно усиленные за счёт использования антипетровских легенд старообрядцев, также играют структурообразующую роль в поэтике романа (уже название задает тему ожидания Страшного Суда: Антихрист — предвестник конца света, второго пришествия Христа).

Судьба этого произведения в отечественной культуре полна парадоксов. Роман, воспринятый вне круга символистов как исторический, полемически направленный против официальной апологетики одной из важнейших фигур династии Романовых, внес новые акценты в традицию изображения Петра I — разрушителя, лжетворца, созидающего на крови людей свой обреченный на гибель Парадиз — призрачную петербургскую империю (от «Медного всадника» Пушкина до «Петербурга» А. Белого и рассказов А.Н. Толстого досоветского периода). В 1930-е гг., когда революционная критика средств и результатов деятельности первого русского императора сменилась его же официальной идеализацией, роман Мережковского был осужден и не переиздавался (что, впрочем, только добавило концепции писателя авторитета, а произведению известности).

Общая характеристика трилогии «Христос и Антихрист»

Христос и Антихрист, чьи имена были вынесены автором в заглавие трилогии, не являются у Мережковского однозначными символами христианства и язычества. В концепции писателя-философа они стали емкими художественными и историческими символами, в которых реализовалась мысль о вечном этическом конфликте, лежащем в основе человеческой цивилизации и о преобразовании двух начал в грядущем синтезе. Значение этих символов здесь сопоставимо с понятиями концепции Достоевского — «богочеловеческое» и «человекобожеское» начала в человеке (другая, более поздняя, вероятная параллель — «богоискательство» и «богостроительство» рубежа 1900—1910-х гг.).

Трилогия Мережковского — явление в русской литературе уникальное по временному и пространственному охвату событий (и, пожалуй, сопоставимо только с замыслами незавершенных романов В.Ф. Одоевского «Иордан Бруно» и «Петербургские письма» 1830-х гг., где взаимосвязанные события разворачиваются соответственно в начале новой эры - XVI - XIX - XX и XVII - XIX - XLIV веках). Качественная интерпретация идей и образов трилогии невозможна без обращения к культурному контексту эпохи рубежа столетий. Внешне эта связь выражена в огромном количестве цитат, парафраз, аллюзий и реминисценций из русской литературы. Современная писателю критика указывала прежде всего на образные и стилистические параллели в романах Мережковского и пушкинском фрагменте «Цезарь путешествовал...», а также «Легенде о Великом инквизиторе» Достоевского; исследователи последних десятилетий расширили этот список, включив в него «Житие протопопа Аввакума...», ряд произведений Пушкина («Борис Годунов», «Маленькие трагедии», «Сцены из рыцарских времен» и др.), В.Ф. Одоевского, Ф.И. Тютчева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, а также значительное число имен западноевропейских авторов (особое место здесь занимает «мировая драма» Г. Ибсена «Кесарь и Галилеянин»).

Трилогия Мережковского, первый совершенный образец символистской прозы в России, сыграла важную роль в становлении поэтики символизма и шире — в развитии всей русской литературы XX в. на пути от полифонического романа к роману концептуальному. Отголоски историософских и художественных идей автора трилогии, возникших пол влиянием произведений Достоевского, Ф. Ницше, В.С. Соловьева, В.В. Розанова, ощутимы в творчестве А.А. Блока, А. Белого, А.Н. Толстого, В. Хлебникова и их продолжателей.

С 1914 по 1989 г. на родине писателя трилогия не переиздавалась (репринт двадцатичетырехтомного собрания сочинений 1914 г. вышел за рубежом — Hildesheim , 1973 г.). До сих пор нет единого мнения исследователей о правомерности отнесения к этому замыслу таких позднейших, несомненно более слабых в литературном отношении, романов писателя, как «Рождение богов (Тутанхамон на Крите)» (1925), «Мессия» (1926—1927 гг.), « Tod und Auferstehung (Смерть и воскресение]» (вышел на немецком языке в 1935 г.), а также о связи трилогии «Христос и Антихрист» с философской трилогией «Тайна трёх: Египет и Вавилон» (1925 г.), «Тайна Запада: Атлантида — Европа» (1930 г.) и «Иисус неизвестный» (1931 г.).

Существовал сценарий киноиллюстрации трилогии Мережковского «Юлиан Отступник» (М., 1917 (?) г.), однако его послереволюционная судьба остается неизвестна.

РАЗГОВОР С ЛЮЦИФЕРОМ. Часть 66. Христос и Антихрист.

Все ченнелинги, которые вы читаете, есть личностное преломление истины, которое неизбежно в той или иной степени. Поэтому, слушайте, прежде всего, себя - как в ВАШЕМ СЕРДЦЕ отзывается информация. Моя задача - поставить вопросы, над которыми вы, быть может, задумаетесь. А ответы каждый найдет сам.

Интересно соответствие номера этой части ее теме. Числа имеют значение.

Здравствуй, Люцифер!

Здравствуй, искательница. Я рад тебе.

Ответь, пожалуйста, на вопросы других людей.

Я готов.

«Если я правильно понял пример с лентой Мёбиуса, то наше развитие выглядит примерно так: мы движемся по ленте Мёбиуса, поверхность которой расцвечена в чёрный и белый цвета, соответствующие Тьме и свету. Лента образована из полосы, одна сторона которой чёрная (Тьма), другая - белая (свет), место стыковки концов полосы - является местом перехода от Тьмы к Свету и наоборот. И, как я понимаю, в месте такого перехода от Тьмы к Свету мы сейчас как раз и находимся?»

Сравнение образное. Только вместо ленты - многомерная сфера. Давай представим это многомерно. Есть Сфера Света. Ты есть Сфера Света. Но в каждой точке этой сферы есть выход в Сферу Тьмы. Например, если это представить в линейном варианте, тот внутренняя поверхность сферы - это Свет. А внешняя поверхность сферы - это Тьма. Внутренняя поверхность сферы стремится к центру сферы, и это есть твои центростремительные силы. А внешняя поверхность сферы стремится от центра сферы, и это есть центробежные твои силы. Равновесие этих двух сил удерживает сферу как форму. Если одна из сил преобладает, то, соответственно, сфера либо сворачивается в центр, либо разлетается от центра. Центр - это есть твоё Божественное Я Есмь присутствие. И он пытается удержать сферу как форму своего пребывания.

Если ты сохраняешь равновесие и удерживаешь форму, то одновременно как бы идёшь и по внутренней, и по внешней стороне сферы. Ни одна из сил в тебе не преобладает.

«Наше движение по ленте Мёбиуса мне представляется следующим образом: лента разделена на 12 дорожек каждая из которых соответствует уровню сознания от 3 до 13. Движение по ленте и нумерация дорожек начинается от края ленты к середине через один номер. То есть крайней дорожке на тёмной стороне соответствует номер 3, а соответствующей крайней на светлой стороне соответствует номер 4. Следующая вторая дорожка на тёмной стороне номер 5, соответствующая ей вторая дорожка на светлой стороне - номер 6. И так далее. Чем ближе к середине ленты, тем больше контрастность теряется и дорожки становятся более серыми, а центральная 11 дорожка (13 уровень сознания) вообще лишена перехода, поскольку здесь Свет и Тьма полностью сбалансированы - дорожка имеет равномерный серый цвет. Дальнейшее движение от центра ленты к краю в нашем случае не имеет смысла, поскольку это будет обратное движение в дуальность. Из этого следует, что, лишь достигнув 13-го уровня сознания, мы сможем обрести баланс между Светом и тьмой. Что нас ждёт на 13м уровне и за ним?»

Каждый уровень даёт проработку определённых качеств сферы. Если ты удерживаешь равновесие, то работают одновременно обе силы: центробежная и центростремительная. А это означает, что чем больше ты стремишься к центру сферы, тем сильнее в тебе силы противоположности, иначе не будет равновесия. Поэтому, если ты стремишься к центру сферы по уровням Света, то одновременно ты стремишься и от центра сферы вовне по уровням Тьмы. И этот баланс сил очень неустойчив, потому что в любой момент одна из сил может преобладать и сместить твоё сознание вовне или внутрь сферы. Когда ты вовлекаешься в разные события всей душой, как принято у вас говорить, это означает, что баланс сил нарушен и одна из сил преобладает. И твоё сознание сместилось либо внутрь сферы, либо вовне сферы. Ибо движению подвержено именно твоё сознание. Когда ты находишься в состоянии наблюдателя, ты сохраняешь баланс сил. Но такое состояние для человечества и отдельных людей очень редко. Большинство из вас находится в различных амплитудах колебаний между тёмным и светлым.

У меня в голове почему-то крутится мысль о том, что в тёмном мире у меня есть двойник.

Да, это так. Но он не совсем двойник. Это твоя проекция. Ты есть то, что ты есть. А именно - Я Есмь Божественное Присутствие, заключённое в дуальную сферу. Когда ты сохраняешь баланс, твоё сознание находится в точке этого Божественного Присутствия, и это ты истинная, это ты Божественная. Это ТЫ. Когда твоё сознание начинает смещаться в сторону тёмной или светлой поверхности сферы, там образуется как бы твоя проекция, проекция сознания Я Есмь Присутствия, образуется как бы твой двойник, твоё отражение, которое и преломляется в тёмной или светлой сфере в причудливые очертания и формы, и твоя проекция создаёт и проекцию твоего окружения.

Поэтому вы всегда балансируете на грани Света и Тьмы. Балансируя на грани Света и Тьмы, вы окрашиваете своё Божественное сияние в различные оттенки Света и Тьмы, если можно так выразиться. То есть испускаете определённое свечение, испускаете определённую энергию, преломлённую с поверхности тёмно-светлой сферы. Когда в вас преобладают центростремительные силы, вы испускаете свечение радости, любви и сострадания, и мир Света принимает, потребляет эту вашу светимость радости и любви и сострадания. И эта ваша светимость подпитывает ваш светлый мир. И внутри этого вашего светлого мира, внутри вашей дуальной сферы и находится Мир Света. Оттуда идёт вход-портал и бесконечное разворачивание уровней Мира Света, по которым вы можете двигаться.

Когда же в вас преобладают центробежные силы, то вы испускаете светимость страдания, страха, агрессии. И мир Тьмы принимает и потребляет эту вашу светимость страдания, страха и агрессии. И эта ваша светимость подпитывает ваш Тёмный Мир. И вовне вашей дуальной сферы находится выход в Мир Тьмы с его уровнями, по которым вы можете двигаться.

И вы действительно постоянно балансируете между Светом и Тьмой, между центростремительными и центробежными силами, и таким образом удерживаете свою форму.

Кто заложил в нас эти две силы?

Создатель вашего мира. Он разделил вашу светимость на два полюса и заложил в вас вечное стремление от одного полюса к другому. И поэтому вам так трудно сделать свой выбор. Поэтому столь трудно постоянно стремиться к Свету, потому что это стремление удерживается антагонистичным стремлением к Тьме.

А что же происходит с теми, кто всё же устойчиво выбирает Мир Света и стремление к Свету, выбирает центростремительные силы?

Он начинает стремиться к центру себя, и рано или поздно эти стремления уничтожают его форму, он сворачивается в своё Я Есмь Присутствие. В физическом мире - это наблюдается как самовозгорание. Такой человек вспыхивает Светом и растворяет свою сферу.

А что происходит с теми, кто устойчиво выбирает Мир Тьмы и стремление к Тьме, выбирает центробежные силы?

Противоположное. Это стремление от своего Я Есмь Божественного Присутствия разрывает связь с источником силы, и такая форма распадается через страдания. Но при этом, при распадении формы, в обоих случаях Божественное Я Есмь Присутствие никуда не исчезает, но всегда возвращается к своему Истоку. Поэтому и говорят, что любые пути ведут к Богу. Через ад быстрее. Через рай - прекраснее.

А что же тогда такое наш переход на новый уровень? Все это представляют, как переход в светлые миры.

Пока вы находитесь в зоне дуальности, в вас всегда будут иметься две силы, два полюса. Мир форм - это зона дуальности. И пока вы будете пребывать в форме, эту форму будут удерживать две силы: центростремительна и центробежная. Поэтому на любом уровне дуальность будет присутствовать, только в разных вариациях. Ваше движение по уровням развития сознания есть просто расширение вашей сферы. Чем больше расширяется сфера, тем больше нужно иметь баланса между светлой и тёмной сторонами. Расширяясь с уровня человеческого сознания, вы достигаете сознания планетарного, потом сознания звёздного, потом сознания галактического и так далее. Вы становитесь мощнее, вы становитесь планетой, звездой или галактикой, но на всех уровнях происходит испытание вашей устойчивости двумя силами. Именно поэтому на планете происходят разные процессы, и светлые, и тёмные, и она также развивается в зоне дуальности. Именно поэтому происходят различные процессы, и светлые, и темные, на вашем солнце, потому что оно также находится в зоне дуальности. И так далее. Именно поэтому в вашей галактике присутствуют разные силы, и силы Света, и силы Тьмы. Галактика тоже находится в зоне дуальности.

Ваши силы Тьмы и силы света - суть ваши энергии. Ваши внутренние голоса, ваша связь с Космосом Света и Космосом Тьмы изнутри себя. А вы, как человечество и другие цивилизации, являетесь представителями сил Тьмы и сил Света для планетарных и галактического логосов.

Планетарные и солнечные логосы входят в состав Галактического Логоса, тот самый пример с матрёшками. Поэтому сферичность мира дуальности многослойна. То есть все человеческие сферы входят в состав планетарно сферы и развиваются как части её. Сферы всех планет с её внутренними обитателями входят в состав солнечных сфер. Все солнечные сферы входят в состав галактических сфер, и так далее. И каждая из сфер удерживается двумя силами: центробежными и центростремительными.

Ранее мне рассказывали на примере матрёшек, что, когда я расширяю своё сознание, то просто растворяю свою сферу и начинаю ощущать себя уже планетарной сферой, а далее растворяю свою планетарную сферу и начинаю ощущать себя солнечной сферой. Но распад формы моей сферы происходит всегда в случае преобладания одной из сил. Что тогда происходит?

Когда твоя сфера как форма распадается под действием сил Света или сил Тьмы, под действием преобладания центростремительной или центробежной силы, то твоя энергия, окрашенная твоим выбором, никуда не исчезает. И тёмная твоя энергия притягивается к тёмной стороне Планетарного Логоса, планетарной сферы. А светлая сторона притягивается к светлой стороне планетарной сферы Планетарного Логоса. И поэтому вы должны понимать, что от вас зависит, по какому пути пойдёт планета, от выбора всех её обитателей.

Но нам говорят, что планета выбрала светлый путь.

Да, это её выбор как отдельного сознания. Но если большинство человечества выберет тёмный путь и усилит её тёмную сторону, ей придётся ещё длительное время излечиваться от этой тёмной стороны себя, которую ей передаст человечество.

Я не понимаю. Ведь если моя сфера распадётся, то моё сознание соединится с сознанием планеты. А ты говоришь, что моё Я Есмь Божественное присутствие в любом случае вернётся к Истоку Всего.

Божественное Присутствие даже не возвращается. Оно, словно стержень, есть всегда и во всём. Тебя как форму, и планету, и солнце, и галактику удерживает единый стержень Я Есмь Божественного Присутствия, как ось развития, как ось, проходящая через все сферы, все формы. Эта ось едина для всех. Тебе трудно это представить образно. Но если представить сферы-матрёшки, через центр которых проходит ось Божественного Я Есмь Присутствия, то получится примерная картинка. Или можно это представить по-другому. Есть точка потенциала, точка Истока Я Есмь Божественного Присутствия. От неё в разные стороны во всех возможных направлениях проходят Лучи Божественного Я Есмь Присутствия. На эти лучи и нанизываются сферы всего сущего. То есть из каждой точки Луча образуются своего рода наборы сфер, которые удерживаются единой точкой центростремительности и центробежности, которая и удерживает данную форму. Таких форм на Лучах множество, и часть из них пересекается, соприкасается и вступает во взаимодействие. И все они связаны Лучами Я Есмь Божественного присутствия с Единым Центром Бытия, с Истоком Всего. Если сфера развивается по пути расширения, то её личностное преломление, то есть границы её формы, просто расширяются и сливаются с границами большей формы, частью которой она является. Это слияние и пополняет границы большей формы тёмными и светлыми качествами расширившихся сфер.

Если же происходит схлопывание или разрыв сферы, в случае, когда она выбирает только путь Света или только путь Тьмы, то сознание Я Есмь Присутствия остаётся в точке действия двух сил, в той точке, которая образовала сферу. Поэтому ничто никуда не возвращается, а просто становится истинным, остаётся на своём месте, освобождаясь от формы. И именно поэтому вы все квантово связаны, потому что в каждом, таким образом, присутствует Луч Я Есмь Божественного Присутствия.

Значит, если человек выбирает путь Света и следует по нему неуклонно, то рано или поздно он воспламенит свою форму и вернётся в своё истинное состояние как Я Есмь Божественное Присутствие. Если человек выбирает только путь Тьмы и следует по нему неуклонно, то рано или поздно его сфера разорвётся, и он опять вернётся к своему Я Есмь Божественному Присутствию. Если же человек выбирает путь равновесия, то он будет расширять всё более свое сознание, и что дальше? В чём смысл всего этого?

Смысл - исследование всех своих сторон и качеств, всех возможностей действия обеих энергий. Развиваясь по пути Света, вы привносите в банк данных вселенных информацию, сведения светимости данного качества, развиваете свои личностные качества, качества своей души, вы развиваете новые краски светимости. То же самое происходит и при следовании по пути Тьмы. Если же вы развиваетесь в равновесии, то вы также привносите свою светимость в банк данных Мироздания. Но на этом пути вы учитесь творить в состоянии дуальности.

А разве на пути Света мы не творим?

Творите. Но чем ближе к центру, тем меньше у вас личной свободы творчества, и вы подчиняетесь Иерархии сил Света и выполняете её задачи. Это и есть воины света, о которых вам говорят. Ангельский сонм в том пример. У них нет свободы выбора. Они выполняют задачи, которые им определены Иерархами Света.

А по пути Тьмы?

То же самое. Только там вступает в действие Иерархи Тьмы.

А если мы развиваемся по пути равновесия?

То вы можете стать самостоятельными творцами, вы никому не подчиняетесь и просто должны следовать своему Я Есмь Божественному присутствию. Вернее, обе силы в вас должны в равной степени соотноситься с центром сферы, с центром Я Есмь Божественного Присутствия. По такому пути развиваются все творцы Мироздания.

Разве на пути Тьмы есть Творение?

Да, есть, но в очень ограниченных рамках.

Нам говорят, что в Иерархии Тьмы нет свободы воли. А в Иерархии Света такой свободный выбор есть.

Просто выбор Света легче и радостней. Выбор существует между двумя полюсами. Это и есть свобода выбора. Когда ты выбираешь, скажем, путь Света, то ты уже сделал выбор и уже несвободен в том смысле, то у тебя уже нет выбора Тьмы. Ты движешься по пути Света к своему схлопыванию в центр Божественного Я Есмь Присутствия. Ты можешь, конечно, варьировать этот путь, но твоё направление движения уже задано. И чем больше ты углубляешься по этому пути, тем меньше у тебя возможностей повернуть обратно. Потому что центростремительная сила при приближении к центру усиливается, это те самые магнитные свойства. И наоборот. Если ты выбрала путь Тьмы, то ты неуклонно стремишься от центра сферы. И чем дальше ты туда стремишься, тем труднее тебе вернуться обратно. Тем сильнее центробежные силы, те самые электрические свойства. Если же ты балансируешь между двумя силами, то у тебя постоянно ежесекундно происходит выбор в ту или иную сторону, и в тебе действуют электромагнитные силы. И их равновесие рождает твой путь. И на этом пути ты свободен. И чем больше ты расширяешь своё сознание, то есть свои границы, условно говоря, чем больше становится поверхность сферы, тем больше у тебя степеней свободы, но и тем больше тебе нужно силы, чтобы удержать равновесие своей формы. И эта вечная борьба между Светом и Тьмой всегда с тобой.

Зачем же всё это было придумано?

Затем, чтобы появились новые уникальные творцы, которые обладали бы потенциалом и тёмной, и светлой сил и научились творить в их равновесии.

Значит, гармония - это равновесие двух сил?

Да, именно так. Гармония вашего мира - это равновесие двух сил, Света и Тьмы.

То есть, все истории о продаже душ Дьяволу - это заманивание сознания людей на путь Тьмы и удерживание их в путах центробежных сил?

Да, ты права.

Но тогда получается, что и учителя Света заманивают нас на светлый путь. И каждый из обоих лагерей борется за души человечества. Зачем, если ищется путь равновесия?

Потому что каждый делает, что называется, свою работу. Каждый удерживает свою часть силы. Светлые силы, Светлая Иерархия, созданы для того, чтобы удерживать и направлять центростремительную силу Дуальной Вселенной. Иерархия Тьмы создана для того, чтобы удерживать центробежные силы. И между этими силами распятый человек, в этом смысл распятия, при котором руки человека распяты в двух направлениях между Светом и Тьмой, но ось креста поддерживает его связь с Лучом Божественного Я Есмь Присутствия.

Тогда почему Иисус пошёл по пути страдания? Получается, что он прошёл путём Тьмы?

Нет. Он собирался идти по пути радости и света. Но ему не оставили выбора. Его не приняли. И он уравновесил в себе две силы и подчинился выбору людей. Вспомни рассказ о том, как он 40 дней находился в пустыне и там его искушал Дьявол. Это происходило его уравновешивание. И на кресте были ещё его колебания. Но всё же он смог уравновеситься и расширил таким образом своё сознание до галактического. Он принял в себя страдания других людей и уравновесил его своим светом. Он принял тёмную сторону человечества той эпохи, которая грозила разрушением человечеству. И выработал в себе столько же центростремительной силы, силы Света, путём связи с Истоком Всего. И таким образом, приняв весь человеческий негатив, он за счёт развития в себе светлых сил для уравновешивания этого негатива, расширился до галактических масштабов. В этом и есть его подвиг. В этом и есть смысл фразы, что он принял на себя грехи человечества.

Значит, утверждение, что страдание очищает душу, говорит о том, что это путь ада. А через путь ада лежит также путь к Богу. И в результате страдания форма разрывается под действием электрических центробежных сил, и Божественное Я Есмь присутствие очищается от формы?

Но также это означает путь Христа, который показал новый путь стремительного расширения сознания через страдания. Это было новое. Оказалось, что антагонизм сил может привести к столь стремительному развитию осознания, к стремительному расширению своей сферы Божественного Присутствия.

Но сознание Христа было нечеловеческим.

Сначала при его рождении оно было человеческим, то есть человеческого масштаба. Но потом, как ты уже знаешь, к нему подключилось галактическое сознание, чтобы помочь ему выработать необходимое количество Света, чтобы уравновесить тёмную сторону человечества той эпохи. Конечно, малое человеческое сознание с этим бы не справилось. Но это не выглядело как подключение кого-либо к нему. Процесс был взаимным. Он открыл свою суть для вливания Божественного Света, то есть он восстановил связь с Истоком Всего. И таким образом справился со своей задачей. Это был нелёгкий путь. И именно в этом смысл фразы: да будет воля твоя, Отец. Это было подключение к Истоку Всего, согласие на подключение, зов подключения. И там, на кресте, это произошло в максимальной точке его страданий, ибо страдал он не только от страданий плоти, но ещё и от страданий в нём тёмной стороны всего человечества той эпохи. И это было великое страдание, которое требовало уравновешивания Великим Светом. И таким образом, спустившись в форму человеческую, он приобрёл качества бога. И это - его великий путь, который он показал людям. То, что в людях заложены великие силы, и они могут таким образом развиться до состояния божества качественным скачком.

Но это означает, что можно то же самое сделать и по пути радости?

Да, конечно. Но где ты найдёшь столько энергии радости? Человечество вырабатывает больше энергии страдания и страха, нежели радости и любви. Поэтому, если бы человечество вырабатывало столько радости, сколько оно вырабатывало страданий в эпоху Христа, то можно было бы проделать тот же путь, только наоборот. Уравновесить всю радость человечества тёмной силой и расшириться таким образом до состояния божества из человеческой формы

Ты хочешь сказать, что это будет путь Антихриста?

Да. Хотя для вас это потрясение. Вы представляете себе Антихриста неким страшным человеком, а это, возможно, будет вполне обаятельный человек.

Так он будет?

Это зависит от вас.

То есть если мы выберем все вместе путь радости, то придёт Антихрист?

Да, для уравновешивания сил. Если найдётся доброволец на такой путь. Но, скорее всего, среди сил Тьмы он найдется.

И тогда, в результате такой миссии Антихриста, родится новый тёмный бог на уровне Христа, на галактическом уровне?

Да.

Поэтому силы Света так протестуют против этого?

Да.

Но почему? Ведь они должны понимать, что это нужно для равновесия мира, что так всё устроено.

Они выполняют свою задачу по преумножению света. Это их программа, и далее программы они не действуют и не думают, как ты считаешь. У них нет свободы выбора, в отличие от человека.

Они сольются в одну суть и будут править миром, будут, как ты правильно выразилась, поддерживать равновесие мира форм на новом уровне.

Или начнут воевать друг с другом.

Светлая Иерархия предполагает именно это. Поэтому они делают все, чтобы не допустить подобное событие.

Но тогда, если уже известен путь качественного скачка, то по нему, то есть по этим обоим путям может пойти множество людей.

Да. И в этом - смысл. Будет новая цивилизация богов. Цивилизация, каждая суть из которой соединит в себе Христа и Антихриста. И будет поддерживать этот баланс в равновесии. Цивилизация галактических логосов.

Значит, и у всего нашего мира есть три пути: возгореться в Свет, разлететься в Тьму или развиться в более высокие формы равновесия Света и Тьмы?

Да, ты поняла.

Но тогда получается, что если человечество будет идти по пути Света, то рано или поздно всё равно придёт Антихрист и уравновесит его силой Тьмы? То есть, всё неизбежно? В чём наш выбор? И как тогда мир может возгореться, если всё равно придёт Антихрист?

Мир возгорится в Свет, если миссия Антихриста не удастся настолько, насколько удалась миссия Христа.

Получается, что сейчас преимущества у Света. У них Есть Христос, который удерживает силы Тьмы, и пока не появится Антихрист, преимущества у Света останутся, и Светла Иерархия поведёт мир к схлопыванию, к возгоранию в Свет?

Да, это её миссия.

Именно поэтому они распространяют страшные истории об Антихристе и его пришествии?

Но это, возможно, будет действительно страшный период для человечества, потому что для уравновешивания Света Христосознания понадобится много сил Тьмы, которые и могут ввергнуть мир в хаос и страдания.

И именно от этого и предостерегают силы Света, Иерархия Света?

Да.

Но тогда получается, что пока человечеств страдает и его страдания уравновешивает Христос, то и Антихрист не придёт?

Это ещё одна миссия Христосознания - удерживать равновесие и предотвращать приход Антихриста.

И именно потому, что человечество страдает, Антихрист и не может прийти. Потому что пока есть баланс Света и Тьмы.

Баланс света и Тьмы есть, потому что есть Христос.

Но если человечество пойдёт по пути радости, то приход Антихриста неизбежен. Получается, что путь страдания хорош?

В высших мирах нет оценок и разделения на плохое и хорошее. Есть выбор целесообразности. Получается, что данный путь даёт в настоящее время максимальное высвобождение человеческих душ из их форм и максимальное их развитие. Путь страдания ведёт к разрыву форм и высвобождения души, её присоединению к Богу, и одновременно сдерживает приход Антихриста. Такова стратегия Иерархии Света.

Да, но на пути страдания, как ты говорил, высвобождается тёмная, накопленная страданием человечества сторона и присоединяется к тёмной стороне планеты.

Да, однако при этом на галактическом уровне все эти страдания и негатив уравновешивает Свет Христосознания, и опять существует равновесие и существует человеческая форма до её естественного умирания как формы.

Поэтому и сделали замкнутую систему в мире страданий, когда человек не может выбраться из неё, пока не настрадается вовсю?

Ты придаёшь этому нравственные оценки. Я понимаю вас, ибо знаю, что такое страдание. Но в галактических масштабах всё это есть просто свойства вращения энергий Божественного Я Есмь Присутствия, работа над новыми качествами энергии.

Тогда всё же зачем механизм кармы? Получается, что человеческой душе объясняют, что нужно выбрать путь страдания, и это приведёт его к наивысшему развитию. А на самом деле влекут его на путь выработки энергии страдания, чтобы не пришёл Антихрист?

Попробуй оставить оценки в стороне. Каждой человеческой душе объясняют эту ситуацию. Свободу выбора никто не отменял. Без вашего выбора не может ничего свершиться. Кроме того, «накатанный», так сказать, путь страдания ведёт действительно к расширению. Каждому страдающему подключают Силы Христосознания в момент смерти, и у него происходит уравновешивание, и таким образом - скачкообразное развитие. Поэтому ты вольна выбрать перед воплощением два пути. Будешь ли ты искать путь радости, и таким образом сохранять необходимый баланс радости и любви на планете, но тогда повышение твоей светимости в посмертии будет незначительным, в меньшей степени. И это есть путь через рай - путь многочисленных воплощений, прекрасный, но медленный. И многие выбирают такой путь. Или ты будешь идти через ад, через страдания, которые посмертно вознаграждаются, присоединят к тебе столько же Света, сколько ты страдала, и таким образом, ты пройдёшь путь Христа, но в меньших масштабах, и всё же скачкообразно повысишь своё осознание. Многие выбирают этот путь.

Но тогда получается, что если большинство человечества выбирает этот путь, то всё человечество уже должно было расширить своё осознание очень сильно?

Так и происходит, вы даёте сильные скачки по сравнению с зачаточной формой человечества, существовавшей на заре человеческих цивилизаций. Но, к сожалению, результат неустойчив.

А как же атланты, которые были уничтожены?

Они не были уничтожены. Они уничтожили сами себя. Я об этом и говорю. Это и был скачок в развитии осознания, но они неправильно использовали свою силу, полученную в результате развития всей человеческой расы. И их действия, их эксперименты со своей магической энергией привлекли к ним те самые катаклизмы, которые случились на планете. Это не было возмездием. Это был закон причинно-следственной связи. Они сами свершили свою судьбу. А Силы Света не мешали этому свершению, потому что понимали, что в таком состоянии человечество не может существовать. ПОТОМУ ЧТО ЭТО ВЕДЁТ К КРАХУ ПЛАНЕТАРНОЙ ФОРМЫ. И лишь пытались спасти те души, которые не попали под следствие своих магических способностей. И стёрли память об этих воплощениях при будущих рождениях. И всё пришлось начинать сначала. Опять была посеяна человеческая раса с состояния человекоподобного, которая должна была развиться до состояния богов.

И что же нам делать?

Я не могу тебе советовать. Это твой выбор, выбор всего человечества.

Но мало кто хочет прихода Антихриста. Получается, что нужно страдать и не нужно радоваться?

Если говорить лично о тебе или каждом конкретном человеке, то это его свободный выбор: страдать или радоваться. В мире поддерживается баланс сил, иначе мир форм уже распался бы. Но если говорить о судьбе всего человечества, то это сложный многоуровневый процесс выбора. В этом случае лучше всего выбирать путь равновесия. Тогда не нужен будет Антихрист.

Если всё человечество выберет путь равновесия и справится с ним, тогда не нужен приход Антихриста? Но что тогда станется с Христом?

Он закончит выполнение своей миссии и сделает свой выбор в дальнейшем развитии. Пока же он не может этого сделать, потому что, подобно колоссу, поддерживает равновесие вашего мира. Хвала ему за это.

А какой путь выбираешь ты?

Конечно, путь равновесия. Я для того, чтобы указать на него.

Благодарю тебя Светоносный! Кстати, если тебя так называют, значит, ты от Иерархии Света?

Я был от неё, но сейчас я представляю обе иерархии.

Тогда что такое Дьявол?

Это те силы, который удерживают силы центробежности.

Ты говорил, что Будде ты передал учение равновесия. Что сейчас с ним?

И я благодарю тебя, искательница, за поиск истины!